– Она у переплетчиков лежала, прямо вот тут, у нас! А вчера мне вернули вот что! Заказчик вернул!
Тумлис протянул мастеру Гуте еще одну книгу. «Погибшая Хофолария. Правда и выдумки о тех, кто не сдался».
– Там то же самое! Заказчик говорит, что не заказывал таких книг, и требует вернуть деньги! В ней написано то же, что и в той! Мастер Гута!
– Тихо, Тумлис! – рявкнул Гута. – Я думаю.
– А сколько их еще тут может быть, мастер Гута, это ведь кто-то специально, кто-то вредит нашей мастерской! О, это Дитал, я знаю! Он нам завидует, все самые богатые клиенты у нас и…
– Тихо, тихо. – Гута похлопал Тумлиса по спине. Только истерики взрослого парня ему тут не хватало.
Но кто? Он бы подумал на Си, так внезапно появившуюся и исчезнувшую, но ведь «Погибшую Хофоларию» перерисовывала…
Тари.
А ведь он знал, что она никакая не хэл-марка. Брат сказал, он в таких вопросах не ошибается. Да Гута и сам смутно догадывался. Большой ошибкой было давать Тари на перерисовку книги про Хофоларию. Слишком она… непокорная, своенравная, дикая. Настоящая хофоларка. Если теперь узнают…
– Тумлис, – как можно мягче сказал мастер Гута. – Тумлис, мы должны сохранить это в тайне.
– Что?!
– Конечно. Подумай сам, как отразится на работе мастерской, если об этом узнают. Начнутся допросы, обыски, расследования…
– Но уже знают! Тот заказчик знает! Дитал знает, будет ждать, когда мы оступимся и…
– А если это не Дитал?
– Нет?! А кто?
– Я не знаю. Но если это не он? Не надо выносить сор из избы. Книги перепишем, перед заказчиком извинимся…
– Они испортили подлинник «Истории…», его не восстановить!
– Восстановим. Никто не заметит, настоящих знатоков у нас мало, и они вряд ли будут заказывать такие книжки.
– Но…
Мастер Гута сдавил Тумлису плечо.
– Я не позволю навредить моей мастерской, – сказал он твердо.
– Но тогда они навредят нам!
– Тумлис! Отдайте мне книги. Забудьте. Слышите? Кто наш заказчик? Я сам договорюсь с ним.
Гута вырвал книги из рук Тумлиса и отошел с ними к окну.
Тари, Тари, огненная девочка, веселая и живая! Даже годы, проведенные за столом в мастерской, не смогли победить твой непокорный дух.
– Это кто-то из наших, – выдохнул Тумлис ему в спину. – Это сделал кто-то из своих. Я понял. Никто больше не мог. Кого вы выгораживаете?
Мастер Гута молчал. Тумлис развернулся и тихо вышел из мастерской, плотно прикрыв за собой дверь.
Тари, Тари… Гута горько усмехнулся. Надо же! Одна из побежденных народов подарила ему счастье семейной жизни и неизбывную боль потери, а вторая – положила конец его карьере, свободе и, скорее всего, жизни. «Впрочем, – подумал он, – ты – риланец, Гута, и кто вы, как не одни из побежденных?» Тари, Тари… Он не сердился на нее. Он понимал: она могла прервать его спокойную жизнь гораздо раньше и более подлым способом. Он-то видел, подглядел украдкой, как она старательно прячет под бумагами на его столе ту страшную книгу, написанную его отчаянным братцем!
О Лура! Когда Гута увидел, что он отправил ему в подарок (да еще таким способом!), он пришел одновременно и в ярость, и в отчаяние. Да в своем ли уме его брат?! Этот гений, запертый в башне Ветров своими страхами и выдумками, добровольно отказавшийся от благ цивилизации, потому что его-де «мучает совесть»! Будто это он, он, а не его давние предки продали Рилу императору за право быть книжниками! Вот и сидит он, великий исследователь и ученый, в своей круглой башне, смотрит на бескрайнее небо, редеющий лес под ним и ненавистный город. И пишет свои страшные книги. Книги, которые погубят Гуту.
«Реестр исчезнувших народов» бесценен. Если его уничтожат (а его, конечно, уничтожат, когда найдут), если убьют и брата, чья голова хранит все эти сведения (а его обязательно убьют, он ведь не постеснялся поставить свое имя на обложке рукописи!), то последние сведения о погибших народах будут потеряны навсегда.
Гута вздрогнул и решительным шагом вышел из мастерской. Он поднялся к себе в комнату, осмотрел шкафы и стал отбирать книги. Анатомический атлас, подаренный Янитой, «Реестр исчезнувших народов», написанный братом, его же «Миры и пространства», старая книжка «Братство», которую он любил в детстве и которую смог спрятать перед Вселенским костром… Еще два десятка важных, ценных, существующих, скорее всего, в единственном экземпляре. Он сложил их в мешок, мешок хорошенько завязал и отнес в тайник, про который знали только он и его брат. Потом сжег все свои заметки и наброски романа об одиноком мастере над словами, который тайно учит читать девочек, работающих в мастерской. А потом в его дверь постучали.