– Есть еще две стороны.
Бунгва усмехнулся.
– Ты умная, Тари, и умеешь смотреть на мир по-своему. Река Атун не дает нашему лесу заполнить собою все земли. Река Атун огромна, величественна и обладает силой еще большей, чем стена. Наш лес зажат в тиски, он в плену у самого себя. Как и мы. Мы не можем создавать новые семьи, не можем рожать детей, наши боги запрещают нам жениться на тех, кто вырос из одного корня.
– В Риле много атуанцев, – сказала Тайрин, и Бунгва опять улыбнулся.
Тайрин чувствовала, что нравится ему. Они часто бродили по лесу вдвоем, и Бунгва называл ей имена деревьев и рассказывал атуанские истории, смешные случаи из своей жизни. Далва ревниво наблюдал за ними, но никогда не вмешивался.
– Да, в Риле много атуанцев. Поэтому Далва и ходил туда. Узнать, вдруг кто-то из них захочет вернуться на родину.
– Никто не захотел?
– Это сложное решение. Оно принимается не сразу.
– И поэтому Улата ушла туда опять?
– Да. А потом пойдет Мина, а потом Твис и Клебфа. Мы будем звать их, пока живы.
– Почему бы не позвать кого-то еще? – Тайрин не смогла скрыть раздражение. – Почему обязательно надо брать в жены девушку из своего народа? Разве мы все не просто люди?
Бунгва смотрел на нее так долго, что Тайрин стало не по себе.
– Нет, Тари, мы не можем брать жен и мужей из других народов. Нас осталось слишком мало, мы должны сохранить себя. Удержаться внутри своей культуры, а не раствориться в Империи. Поэтому Далва так несчастен, ведь он любит тебя.
Тайрин споткнулась, Бунгва подхватил ее под локоть, но она тут же отняла руку. Она не ожидала таких слов. Любит? Нэш любит ее?
– Поверь, я знаю этого парня с рождения. И никогда не видел, чтобы он так на кого-то смотрел. Он любит, но никогда не женится на тебе, потому что ваши дети уже не будут атуанцами.
Тайрин кивнула, но не проронила ни слова. Совсем недавно она и сама думала так же. «Быть хофоларом, хранить огонь Хофоларии в сердце…» Но ее сестра вышла замуж за хэл-мара Хетла, умного, доброго и веселого, она счастлива с ним, их сын похож на Хетла, но слушает хофоларские сказки. Ее подруга Бьёке – пьятанка, выйдет однажды замуж за каесана Мэтла, и разве это плохо, если они любят друг друга и будут счастливы?
Тайрин протянула руку, и к ней тут же спустилась маленькая рыжая белка, уселась на ее плечо. Бунгва удивленно вскинул брови, но промолчал. Тайрин думала о том, что побывала на своей родине, про которую бабушка рассказывала так много! Побывала – и мечтает вернуться туда со своим народом. Но… но есть зеленоглазый Нэш, человек с огненными волосами и закрытым на все замки сердцем, которое так хочется отомкнуть! И разве она будет счастлива в Хофоларии без него?
Белка спрыгнула на землю и ускакала по своим делам. Тайрин смотрела ей вслед и думала об этом лесе, который дает слишком много, так много, что люди не успевают съедать все его дары, думала о тех, кто живет здесь, не смея выйти из-под лесного свода, как и многие жители Рилы не могут выйти за стену города. Она думала об Улате, которая должна разыскать в Риле Тинбо и передать ему весть от нее. Передать на словах, ведь Тинбо не умеет читать. Она бы хотела передать послание и для мастера Гуты, поблагодарить за все и попросить прощения, но где искать его теперь, в каких застенках? Да и слишком рискованно ходить атуанке по Риле с записками в карманах. «Когда-нибудь я вернусь в Рилу и сама скажу все, что так хочется сказать. Лишь бы все они остались живы».
С Далвой, которого про себя Тайрин продолжала называть Нэшем, было непросто. Он приходил утром и больше молчал, чем говорил, хотя они вместе собирали орехи, поздние ягоды, грибы, вместе готовили обед в уютном каменном очаге. Только иногда, когда она сильно допекала его расспросами, Далва рассказывал об их лесе и о том, что их народ ездит тайком через всю Империю к Семи островам, отвозит туда семена трав, деревьев, цветов, потому что война искалечила островную землю так, что там вот уже много лет ничего не растет само по себе.
– А почему тайно?
– Ну… – Далва поскреб гладковыбритый подбородок. – Острова не покорились, не сдались, и Империя не смогла их сломить, они остались свободными. Но они отделены от всего мира Полуденным морем, и император запретил вести с ними торговлю. Они вымерли бы от голода, если бы не мы.
– Атуанцы?
– Если бы не мы – контрабандисты, – засмеялся Далва.
Тайрин улыбнулась в ответ. Она не чувствовала себя здесь дома, все время боялась ошибиться, сделать что-то не так, нарушить какое-нибудь правило, но с каждым днем все больше прикипала к Далве. Было что-то в нем, что ей нравилось: неспешность, сдержанность и даже суровость, какая-то тайна, которую хотелось разгадать. Он будто был наполовину человек, а наполовину бьюи, и Тайрин все чаще ловила себя на мысли, что только рядом с ним ей спокойно, хоть и непросто. И что так может быть всегда и не наскучит ей.