Виски заломило. Ей ужасно хотелось сбросить личину Марги, снова стать собой. Но она боялась испугать Мию.
«Если бы мы не попались, мы бы ушли в Хофоларию и стали свободны. Чертов тулукт! Все из-за него!»
Мия уговорила ее лечь спать, но Марге никак не удавалось заснуть. Она лежала с закрытыми глазами и думала про белок, про Семь островов, которые не дождутся партии семян в этом году, про Нэша, который маялся в соседней камере за стеной, про Мию, что тихо спит под боком, греет ее своим теплом. И про тулукта, что привиделся ей утром.
Вдруг Марга услышала какой-то шум у окна. Чуть приоткрыв глаза, она увидела огромный кошачий силуэт на фоне звездного неба. Марга не успела остановить Мию, та вскочила и бросилась к этому зверю, а он спрыгнул вниз, прямо к ним в камеру, и стал тереться о ее ноги. Марга в оцепенении смотрела, как Мия гладит одного из самых опасных бьюи на свете. Или… или книжки опять врут.
Марга с трудом удерживала равновесие в своем новом имени, с трудом была сейчас старшей и опытной контрабандисткой. Больше всего ей хотелось кричать и плакать. Тулукт! Ластится к ногам девочки с белыми волосами, неизвестно как оказавшейся у них на пути! Мурлычет, как обычный кот!
«Ты болтала с джангли, гладила пыховника, – попыталась успокоиться Марга. – Ты одолела валафби, шепталась с тройги, ты утешала меревишу. Может, эта девочка просто не знает? Думает, что это обычный кот». И тогда Марга сказала:
– Послушай, что я расскажу тебе, птичка. Давно это было. Очень давно. Пожалуй, надо прожить пять моих жизней да еще две твоих – вот как давно. Однажды пришел в одну страну страшный голод. Флигс его знает, что было тому причиной – засуха или, наоборот, сильный мороз. Никто этого и не помнит. Но умирали от голода целыми семьями. Матери боялись выходить из дома с малышами, потому что от голода люди сходили с ума и готовы были есть младенцев. И вот в один из городов ночью пришли кошки. Они были больше обычных, с острыми ушами, а на ушах – кисточки. Узкие морды с темной полосой от кончика носа до хвоста. Но главное – это их глаза. Не просто кошачьи – желтые или зеленые, – а по-настоящему дьявольские глаза: черные и непроглядные, как сама смерть. Эти кошки уселись на центральной площади и стали призывно мяукать. У взрослых мороз по коже пошел, но дети… дети как один сбежались на площадь со всего города, даже из самых отдаленных кварталов! Старшие несли на руках своих братиков и сестренок. Они обнимали кошек, ласкали их, целовали в морды. А потом дьявольские кошки поднялись и пошли прочь из города, и все – все, Мия! – дети пошли за ними. И сгинули в лесах. И так, детка, случилось в ту ночь в каждом из городов той несчастной страны. И те из взрослых, кто еще не умер от голода, умерли от горя. Вот какой он, твой тулукт.
Марге с трудом давались слова. Она видела, что Мия не верит ей, сидит и по-прежнему гладит своего кота! «Так ли ты проста, беловолосая девочка с Круговой дороги?» – подумала Марга, вспомнив, что тулукты всегда считались спутниками ведьм. «Я ведь тоже ведьма. Почему мне страшно?» И тут же она поняла почему: не тулукта боялась она, а того, зачем он пришел. Тулукт глянул на Маргу своими не кошачьими темными глазами и еле заметно кивнул. А потом вывернулся из-под руки Мии и боднул ее в бок. Он толкал ее к окну и тихо фыркал, будто хотел что-то сказать. Марга видела веревку на поясе у Мии, она уже знала, что нужно делать, и сказала спокойно:
– Он прав. Уходите. Я буду держать веревку, и ты сможешь спуститься вниз по стене. Уходи как можно дальше!
– А ты? Тебя же убьют, когда обнаружат, что я сбежала!
– Ну, при чем тут я? – устало сказала Марга. – Ты унесешь веревку с собой, дверь была закрыта, окно узкое и высоко, я спала. Откуда мне знать, куда ты делась? Может, тебя вообще не было? Иди! Я подсажу тебя.
Мия взобралась Марге на плечи. Марга чувствовала, как ее бьет озноб. Здесь слишком холодно, слишком одиноко станет уже через минуту. Но все же она нашла в себе силы похвалить Мию, когда та дотянулась до подоконника и вскарабкалась на него. Нельзя ей тут оставаться. Маленьким храбрым девочкам вообще нельзя быть в плену. Марга чувствовала, что еще минута, и она потеряет это дорожное имя, станет опять Тайрин. И Тайрин, пожалуй, смогла бы пролезть в узкое окно. Она глянула на стену, за которой был Нэш. Она не сможет уйти. Они связаны дорогой. Этой, закончившейся так глупо, но еще больше той, первой.