— Возможно, и мог. Поговорю с ним.
Меня тянуло сказать, что при нынешних отношениях ее отца со мной он вряд ли будет рассудителен, но это казалось неподобающим, предательским по отношению к нему и, пожалуй, нарушающим верный тон в нашем разговоре.
— Пора идти. Посмотрим, скольких из них сможем устрашить вдвоем.
— Я очень рада, что ты здесь, — повторила Дженнифер с глубоким вздохом. — Пошли.
* * *Мало сказать, что семья Чайвонгов была богата. Они жили высоко над заботами повседневной жизни, бедностью, болезнями, безнадежностью многих таиландских ситуаций, парили в спряденном из золотых нитей коконе. Они обитали на десятом этаже, откуда внизу виднелись огни барж на реке Чао Прая, а вдали — подсвечиваемый в темноте чеди, или шпиль.
Когда мы вышли из лифта на десятом этаже, нас встретила Кхун Вонгвипа.
— Вы очень желанная гостья в нашем доме, — сказала она, пожимая мне руку на западный манер. — Надеюсь, нашли свою комнату удобной.
— Комната просто чудесная, — ответила я. — Спасибо.
— Правда, Дженнифер прекрасно выглядит? — сказала она, и Джен застенчиво улыбнулась. Казалось, она собирается сделать книксен, но, к счастью, не сделала. Я сразу же поняла, почему Дженнифер так чувствует себя в присутствии матери Чата. Прежде всего, Кхун Вонгвипа выглядела слишком уж безупречно. Ее превосходно уложенные темные волосы доходили до уровня подбородка, кожа была поразительно гладкой, и для сорокапятилетней женщины, матери троих детей, она была в замечательной форме, стройной, почти миниатюрной. Единственным ее недостатком можно назвать лишь почти полную невыразительность лица, чем, возможно, и объяснялось отсутствие морщин. Она, разумеется, улыбалась, но в глазах улыбки не замечалось. Одета она была в броское шелковое зеленое с золотом платье — современный вариант традиционного пасин с длинной, узкой юбкой, с глубоким вырезом — и в короткий жакет.
— Прошу вас, — сказала она, жестом приглашая следовать за собой.
— До чего же прекрасный у вас дом, — воскликнула я, когда Кхун Вонгвипа привела нас в столовую. Украшая эту громадную комнату, легко было хватить лишку, но убранство отличалось безупречным вкусом. К тому же мне нравится смешение эпох и стилей. Многие мои покупатели хотят обставить свои дома в строго определенном стиле: викторианском, тосканском, провансальском, георгианском и так далее. Я, разумеется, охотно удовлетворяю их запросы. Но для себя, возможно, потому, что много путешествовала и люблю разные вещи, предпочитаю несколько эклектичное смешение предметов.
Столовая представляла собой мечту антиквара. Почти повсюду, куда ни брось взгляд, находилась бесценная утварь: резьба по камню, резьба по дереву в кхмерском стиле, старинные ткани и серебро. Золота с чернью я там увидела больше, чем в своей спальне; половина мебели инкрустирована перламутром; еще там были изящные коромандельские[8] ширмы; китайская бронза эпохи династии Шан-Инь[9] и артефакты из Индии, Камбоджи и Лаоса. Как ни странно, многие предметы мебели были европейскими по стилю, но обитыми шелком. Было несколько кресел с подлокотниками с красивой нежно-зеленой обивкой, несколько кресел времен королевы Анны[10] и в углу стоял самый западный из музыкальных инструментов рояль.
Хотя по большей части предметы искусства были азиатскими, над лакированным сундуком висели два написанных маслом портрета предков, какие ожидаешь увидеть в обшитом дубовыми панелями зале какого-нибудь баронского поместья.
— Благодарю вас, — сказала Вонгвипа. — Мне лестно слышать, что знаток антиквариата и старины так высоко отзывается о нашем доме.
— Моя жена сама занималась оформлением, — сказал подошедший поздороваться с нами мужчина. — Благодаря ее эстетическому вкусу интерьер выглядит именно так. Меня зовут Таксин, — представился он, — и я очень рад познакомиться с мачехой мисс Дженнифер.
Опять это ненавистное слово, которым Клайв язвил меня. Я ей не мать, не мачеха, я жена ее отца, вот и все.
Кхун Таксин оказался не так стар, как говорила Дженнифер, но ему было, на мой взгляд, не меньше семидесяти пяти. Его явно высокое положение в этой комнате говорило о том, что мне следует сделать вей, но я всегда отнюдь не уверена, что это уместно. Иностранцы зачастую допускают здесь промах. Нужно сложить ладони и поднести пальцы к подбородку, но существует масса условностей, связанных с тем, кому делать вей и когда. Я обычно стою, недоумевая, что делать с руками. Однако моя неловкость быстро прошла, потому что Таксин пожал мне руку, а потом жестом велел официанту принести мне бокал вина.
— Это Прапапан, — сказал он, когда мимо пробежала девочка пяти-шести лет. — Мы называем ее Оун. В переводе на английский Толстушка. Дело в том, что она родилась очень худенькой, и мы тревожились за нее. Толстушкой прозвали для того, чтобы она росла большой и сильной. Как видите, — заметил он, когда девочка сунула в рот горсть арахиса, — мы преуспели. Хватит уже, Оун, — снисходительно обратился он к ней. И сказал мне: — Я считаю счастьем иметь в своем возрасте маленькую дочку.
Чат был в темном костюме и белой рубашке с галстуком. Едва он бросил взгляд на Дженнифер, на лице его появилось выражение томящегося от любви юнца. Вместо того чтобы встать рядом с ней, он стоял там, откуда мог только смотреть на нее. Это было очень учтиво. Увидев, что я наблюдаю за ним, он покраснел.
— Это наш сын Дусит, — сказала Кхун Вонгвипа, представляя молодого человека лет семнадцати-восемнадцати. Дусит был необщительным, чуть ли не угрюмым, но, поймав взгляд отца, сказал несколько вежливых слов приветствия, а потом продолжил играть на компьютере.
Ютай, секретарь семьи, подошел, поздоровался и спросил, как я провела день, потом меня представили еще одной паре, Сомпому, его жене Ванни, довольно крупной женщине в шелковом сари, и их дочери Ну. Девушку по имени Бусакорн представили как друга семьи. Надо сказать, она была довольно невзрачной, однако очень хорошо выглядела в красно-золотистом пасин, очень похожем на одеяние Вонгвипы. Ее сопровождал отец, Кхун Вичай, довольно красивый человек, насколько я поняла, деловой партнер Таксина. К моему громадному облегчению, по-английски говорили все, даже маленькая Толстушка.
* * *Стол был накрыт на двенадцать персон, но за ним легко могло поместиться еще столько же. Этот невысокий стол в азиатском стиле и с искусно скрытым понижением позволял сидеть за ним на западный манер, и я, женщина среднего возраста, была очень этим довольна. Мы сидели на подушках из золотистого шелка с мон кванг, или подушками пирамидальной формы из той же ткани, которые служили подлокотниками и спинками. По краям стола тянулась красно-золотистая антикварная шелковая дорожка, устланная листьями банановой пальмы, на каждом листе был цветок красного лотоса, основания их покрывали орхидеи и гардении. Побеги жасмина были сплетены в цепочки, служившие кольцами для салфеток. На каждом месте были приборы, бронзовые, а не серебряные, хрустальные бокалы с золотым ободком и красивые фарфоровые тарелки красного, зеленого и золотистого цвета. Края их были украшены стилизованным цветком лотоса, очень живописным, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не перевернуть одну из них и прочесть название фирмы-изготовителя в надежде приобрести партию для своего магазина.
— Вижу, вы любуетесь фарфором, — сказал сидевший слева от меня Ютай. — Эту форму создала сама Кхун Вонгвипа. Фасон называется «чайвонг», предназначен только для семьи.
Значит, для магазина их не приобретешь, но я надеялась, что мы с Кхун Вонгвипой сможем заключить сделку, раз она способна создавать такие вещи.
— И она сама сегодня убрала стол цветами.
— Очевидно, Кхун Вонгвипа необычайно талантлива, — сказала я.
Я остро завидовала всему: ее несомненным талантам, ее дому, антиквариату, жизни в богатстве, хотя отнюдь не в праздности. И, очарованная всем, что видела, лишь через минуту-другую заметила, что Кхун Вонгвипа и Бусакорн рассадили всех определенным образом. Я всецело за то, чтобы каждый сидел на своем месте, но тут, я не сомневалась, они умышленно хватили через край, и это вызывало смутное беспокойство. Бусакорн сидела на почетном месте по правую руку от Кхун Таксина, рядом с Чатом, а Дженнифер — на противоположном конце стола от своего поклонника, между Сомпомом и Ванни. Вичай, отец Бусакорн, занимал другое почетное место по правую руку от Вонгвипы. Дженнифер как будто избавилась от своего прежнего страха и оживленно разговаривала с Сомпомом. Я сидела по левую руку от Таксина, Бусакорн редко обращалась ко мне. Казалось, она вообще почти не разговаривала. Слева от меня сидел Ютай.