А она, бессовестная…
Угрызения совести и верно боялись Ааши, а потому не подступали слишком близко. Тенсор говорил и говорил, укоряя, вздыхая и трагически возводя глаза к небу.
С его слов история выходила совсем иной.
Он был совсем малышом, когда его мать по уши влюбилась. И сказала сыну, что тот временно поживет у бабушки, мол, ее новый муж против ребенка. Но потом она обязательно заберет сына домой.
Уж лучше бы не забирала.
Славерус оказался отвратительным человеком.
Он пил, бил Тенсора и его несчастную мать, ничего не приносил в дом… Стоит ли удивляться, что пасынок не испытывал любви к отчиму? Чтобы не видеть этого кошмара, Тенсор начал убегать из дома, по глупости связался с дурной компанией…
Правда, сейчас взялся за ум. Работает палубным матросом на судне, они ходят вдоль побережья, на жизнь хватает. Но этот дом – он же принадлежал его матери!
– Да разве? – искренне удивилась Яна.
Ааша под рукой нархи-ро пофыркивала, давая понять, что не верит как минимум половине речи. Но Тенсор в волчьих интонациях не разбирался.
– Это, милая лайри, семейное, можно сказать, родовое гнездо.
– Для родового оно слишком молодо, – отрезала Яна. – К чему вы клоните?
– Я готов выкупить у вас этот дом.
Яна фыркнула:
– И за сколько же?
– Я надеюсь, лайри, вы не заломите громадной суммы?
– Не заломлю. Условие, которое поставил мне сар Атион, гласит, что я не могу ни продать, ни подарить этот дом. Особенно вашей семье.
Тенсор скрипнул зубами.
– Но это мой дом! Я тут родился, вырос…
– Да разве? А сар Атион рассказывал иначе.
Тенсор понял, что перегнул палку:
– Ну хорошо. Не я, но мои дети!
– Оба?
Тенсор скрипнул зубами еще раз. Яна даже испугалась – не остался б он без них прямо здесь и сейчас. Зубы, кстати, отвратительные. Желтые, прокуренные и с изрядными дырами. Фу!
– Вижу, отчим уже успел наговорить обо мне небылиц?
– Это не важно. – Яна пожала плечами. – Дом не продается. Что еще?
– Тогда вы можете выкупить у меня мою часть.
– Могу. Сколько?
– Пятьсот золотых!
Яну разобрал дикий хохот, который она даже и не пыталась сдержать.
Пятьсот золотых?!
Это при том, что весь домик стоил не больше двухсот?
Ну-ну…
Тенсор побагровел. При болезненно-желтой коже это выглядело просто ужасно.
– Что я такого смешного сказал?
Яна кое-как успокоилась и фыркнула:
– А что – непонятно? Красная цена домику – триста золотых. Делим на пять – получается шестьдесят. Так вот, я готова заплатить пятьдесят монет золотом за вашу долю. А то, что вы зачем-то нолик пририсовали… Смешно!
– Вам смешны мои чувства?
– Нет, ваша глупость. – Яна уже поняла, что разговора не выйдет, и решила не церемониться. – Вы являетесь сюда, заламываете дикие цены, что-то смеете требовать… Так вот. Пятьдесят золотых – мое последнее слово. Идите поговорите с семьей. В противном случае мы решим этот вопрос в официальном порядке, через канцелярию градоправителя.
– Думаете, он пойдет вам навстречу и лишит детей крова?
– Детей не лишил бы. Но Славерус сказал, что вашим детям уже не требуется родительская помощь. Они вполне взрослые.
– Родители обязаны помогать детям!
Яна была на этот счет иного мнения. В Лесу говорили, что ребенок должен получить от родителей корни и крылья, а всего остального достигать сам. Впрочем, чего можно достигнуть в Лесу?
– Это ваше право. При чем тут я?
Оказалось, Валайра-младшая недавно вышла замуж и родила сына. И ребенку требовалось ну очень много всего.
При чем тут Яна?
При том, что этот домик идеален для молодой семьи. Вот и продала б его, да убралась куда подальше. Или выплатила за пятую часть дома такую сумму, чтобы Тенсор смог купить дочке дом в хорошем районе. Она ж лайри, да к тому же и нархи-ро! Понятное дело, что с нее надо драть по максимуму! И пусть только попробует не раскошелиться!
Яна только головой покачала:
– Не пойдет.
– Но…
Тенсор было завелся, но взгляд зеленых волчьих глаз мигом поубавил ему храбрости.
– Подумайте дома, в кругу семьи, и приходите. Предложите что-то приемлемое – обсудим. Но я цену выше пятидесяти золотых не подниму, говорю сразу.
Тенсор приподнялся, оперся руками на стол, набычился.
– Ах ты ж…
– Ааша, проводи.
Выслушивать подробности о своей родословной Яна не стала. Вот еще! Всяк дурак тут браниться будет!
На запястье Тенсора вежливо сомкнулись здоровущие клыки. Он взвизгнул вовсе уж по-бабьи, дернулся, но Ааша добычу не выпустила. Честь честью проводила до калитки и даже рыкнула вслед. Мол, не забывайте, мимо похаживайте!