— А…
— А если она обнаружится в Къянте или Интаре — буду искренне восхищен. Если будет жива и свободна — тем более. Дурак ты, сынок. Такую девушку упустил!
— Еще не упустил! — прошипел Шет.
В груди молодого нархи — ро разгоралось нехорошее пламя.
Тайяна думает, что от него можно так легко избавиться!? Пусть и не надеется! Он везде ее найдет! Хоть в Разломе… хотя — нет. В Разлом он не полезет, не самоубийца же…
— Мы можем попросить людей, которые с нами торгуют? Она будет очень приметна, нархи — ро, с волчицей…
— Можем.
— и если она где‑нибудь объявится, я поеду за ней и верну домой.
— Вот даже как? А если ее десять лет не будет?
— Неважно! Мы долго живем…
— Раньше — дольше. Но я поговорю об этом на Совете Жрецов.
— Поговори, отец. Я не знаю, где совершил ошибку, но нари Риккэр даст мне объяснения. Или горько пожалеет о своем поведении!
— Хвалился кулик, что болотом велик…
— Отец!
— Ты ее любишь?
Шет встретил взгляд отца, не дрогнув.
— Не знаю. Но она мне нужна. Очень нужна.
— Хорошо. Если появится второй шанс… я сделаю все, чтобы он у тебя был.
Тайяна просыпалась медленно, еще не открывая глаз, потянулась от души, как же давно она так хорошо не спала. Даже дома.
Дома… ох!
Рядом заворочалась Ааша, ткнулась холодным мокрым носом. Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.
Храм.
Да, тот самый храм.
Правда, при свете дня (откуда он только тут берется? Окон, вроде и не видно, а светло) он выглядел вовсе не страшным.
Две статуи, чаша — жертвенник, курильницы — уют и спокойствие. Статуи молча смотрят — и кажется, что у них живые глаза. И верно, непонятно, как художник это сделал, но зрачки у обеих статуй из какого‑то другого материала, и кажется дышащими, чуть ли не двигающимися…
Тайяна встала, пригладила пальцами волосы и поклонилась по всем правилам. Низко, коснувшись пола пальцами правой руки, как полагается, когда за тобой долг крови.
— Благодарю вас за гостеприимство. Я буду помнить свой сон и свой долг.
И не удержалась. Бросила взгляд на руку.
— Лес Великий!
Сон можно было списать на переутомление. А татуировку на запястье? Изящную змею, обвившую руку?
Но что остается?
Еще раз поклониться — и пойти прочь из храма. Не век же здесь сидеть? Да и по делам нужно…
На выходе из храма она запнулась, но зов природы был сильнее и она поспешила пристроиться под уютным кустиком. И только потом огляделась.
Лес? Кусты, деревья, трава?
Откуда?
Не было ведь его вчера ночью, она бы увидела?
Но теперь — был. Самый обыкновенный, оскверненный людьми, без присутствия Хранителей… людьми!?
Да откуда люди в Разломе?!
Ааша коротко тявкнула и дернула хозяйку за рукав, заставляя развернуться.
Храм…
Его уже не было.
А неподалеку светлел небольшой город, построенный, как и большинство городов в Интаре, из белого камня.
— Ой, мама…
Мама Тайяны тоже была занята. Она сейчас драла за волосы свою сестру.
— Ах ты крысья выползка! Гадюка подзаборная! Жаба паршивая!
Мужчины не вмешивались, чтобы не получить и еще чего посерьезнее. А то если две женщины в раж входят, кому хочешь достанется. Муж там, не муж… сковородка разбирать не будет!
А что вы хотели?
Когда Риккэры появились в доме заботливой тетушки, Таалейн как раз требовала от мужа жемчуга взамен украденных.
Естественно, Линаара возопила, что отродясь ее дочь ничего не крала.
Таалейн ответила в том смысле, что жемчуга‑то пропали, Линаара поинтересовалась, где их держала сестрица, узнала, что в шкатулке в столике — и пошло слово за слово. Мол, Тайяна никогда по столам не лазила. А может, в этот раз полезла?
Ага, когда бежать собиралась и каждая минута на счету была. Ты ж при ней жемчуга и не надевала, верно?
Тут Таалейн спорить уже не смогла. Семья бы не поддержала.
И — попалась.
Линаара принялась трясти сестрицу, как грушу, пока не вытащила из нее все сведения о пребывании дочери. И что Тайяна была грустна, и что часто ходила гулять на море, и что — тадаммм!!!! — они с Таалейн часто беседовали.
О чем?
Да Таалейн уговаривала ее смириться с судьбой…
Да как же!
Так Линаара и поверила!
Одно цеплялось за другое, третье — и тут выяснилось и о втором письме Тайяны. О том, которое предназначалось ее родителям, и которое спрятала Таалейн.
Линаара прочитала — и без малейших колебаний вцепилась сестренке в волосы.