– Еще нет, – выдыхаю я, прислушиваясь к своим ощущениям. Я лихорадочно ласкаю себя, нижняя часть тела становится камнем.
– Господи, ты такая узкая, – стонет он. – Я уже кончаю.
– Продолжай!
Он со стоном запрокидывает голову и вцепляется в мои бедра. Ритм замедляется, Рохелио делает несколько мощных толчков, а потом опустошает себя.
Первобытный рык, с которым он получает оргазм, ускоряет меня, и я кончаю вслед за ним. Я тихонько выдыхаю, наслаждаясь приливом эндорфинов.
Я все еще тяжело дышу, когда он нетвердой походкой идет к своему креслу, его член покрыт блестящим латексом и все еще стоит. Позади него в полумраке рассыпались мерцающие огни Мидтауна.
– Черт, Алия, ты горячая штучка, – шепчет он, вытирая пот.
Скрывая отвращение к его грубости, я поджимаю ноги и осторожно соскальзываю со стола, стараясь сохранить равновесие, поскольку несколько непривычно смыкать ноги после того, как они полчаса были разведены в разные стороны.
– Ножки дрожат? – дразнит он, выбрасывая презерватив в мусорное ведро.
– Не льсти себе, Рохелио. Это некрасиво.
– Хорошо, что у меня такой член, – самодовольно произносит он.
Правда в том, что пенис у него самый посредственный. Меня привлекает все остальное. Он по-юношески соблазнителен: темные брови и глаза, мужественный подбородок, полные губы, ухоженное тело, рельефные выступающие мышцы.
Именно глаза заставили меня захотеть его. У Рохелио нахальный и презрительный взгляд, который я считаю сексуальным. Думаю, он оправдывает потраченные на него силы и время.
Он встает и потягивается, чувствуя себя совершенно комфортно и уверенно.
– Я собираюсь помыться, – сообщает он и выходит из кабинета, направляясь в мою личную ванную.
Сейчас здание совсем пустое. Есть ли что-нибудь более жуткое, чем огромное пространство, лишенное жизни и энергии?
Рохелио частенько трахает меня на моем же столе, а я лишь молчаливо даю ему такое право. Потом ему нужно будет стереть записи с камер видеонаблюдения, чтобы его обнаженная прогулка по коридорам осталась тайной, но для него это не проблема. Несмотря на все свои недостатки, он очень умный и коварный хищник. Он не только руководит службой безопасности и защищает «Бахаран-фарма» от корпоративного шпионажа, но также помогает нам поддерживать и улучшать саму охранную систему. У него когда-то даже была своя собственная фирма. Сейчас он работает только на нас, хотя я подозреваю, что он ради развлечения подрабатывает где-то на стороне. Вряд ли ему нужны деньги, поскольку мы оплачиваем все его потребности.
Убедившись, что он окончательно ушел, я выдвигаю ящик письменного стола, чтобы найти его персональный код доступа. Коды меняются так часто, что Рохелио начал записывать их на бумажки. Я беру ручку и записываю цифры на коже бедра, а затем поспешно одеваюсь. Между ног все еще влажно, но я как-нибудь переживу.
Дариус работает с Кейном, пока тот находится на удаленке, не получая никаких послаблений. Мой старший сын управляет всеми делами по видеосвязи или назначает личные встречи у себя дома. Дариус явно что-то замышляет, и мне нужно узнать, что именно. Все нажатия клавиш и звонки, сделанные на оборудовании «Бахаран-фарма», записываются на отдельный сервер, поэтому мне нужен пароль Рохелио, чтобы посмотреть, чем занимался средний сын последние несколько недель. Я могла бы использовать собственный доступ, но тогда останутся следы. Нельзя этого допустить.
Когда Рохелио возвращается, он все еще мокрый и полностью голый. Я внимательно смотрю на него, и он сдается под моим испытующим взглядом.
– Жена ждет, – говорит он. – Нам нужно поторапливаться.
Хотя мысль о том, что чья-то жена остывает, пока ее муж ласкает другую, весьма возбуждает меня, намек на спешку лишает всякого удовольствия. К тому же невозможно будет объяснить, зачем я записала на бедре его пароль от системы.
– В другой раз, – отвечаю я, похлопывая его по щеке; так обычно поощряют маленьких детей. – Мне тоже пора домой.
Мне еще нужно просмотреть журналы безопасности. Душ, бокал вина, ноутбук… и хороший вечер обеспечен.
Я иду в кабинет за своей сумочкой, оставив Рохелио уничтожать следы нашей встречи.
23
Я вспоминаю, что ты любишь принимать душ утром и вечером, и крадусь в твою спальню, когда слышу, как ты включаешь воду. Я медленно иду к твоей кровати, попутно осматривая обстановку комнаты. Даже в личной спальне нет ничего, что отражало бы характер хозяина. Я вздыхаю.
Сложно представить себе более спартанскую обстановку. Только мой портрет на стене вносит хоть какое-то разнообразие.