Всю дорогу до школы, в машине, она представляла себе, какой будет реакция проклятого Линдстрема, когда тот увидит новую боксерскую грушу, когда поймет намек и ничего не сможет возразить или как-то иначе обозначить свое понимание. Ведь любые слова на эту тему станут прямым подтверждением того, что подстёб удался, и он узнал в лысой груше для битья самого себя.
Тори лично затащила верхнюю часть манекена в спортзал, доверив четверым парням из старших классов лишь неподъемно-тяжелое основание. А после опять-таки лично, но уже в приятном одиночестве, руководствуясь инструкцией, установила, наполнив сразу обретшую форму куклу водой. Манекен смотрел мрачно. Тори засмеялась и со смаком отвесила ему сначала фофан, после пендель, затем вывинтила нос «сливкой», ущипнула за сосок, двинула в пузо и наконец, забавляясь, полуобняла, закидывая ногу на резиновое бедро и попутно запечатлевая на неласковых резиновых же рубах игривый поцелуй…
— Тренируетесь, госпожа Бьёрк?
Твою-то маму!..
Тори, пойманная в столь однозначно проигрышный момент, шарахнулась, разинула рот, судорожно пытаясь выдавить из себя хоть слово, и… И всё! Вот, блин, всё! Директор усмехнулся, переводя ироничный взгляд с Тори на манекен, потом потер свою выбритую под ноль голову и снова посмотрел оценивающе — на этот раз сначала на резиновую куклу, а потом на свою замершую перепуганным сурикатом учительницу физкультуры:
— Ну тренируйтесь, тренируйтесь. Не буду мешать.
И ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Тварррррь!!! Долбаная высокомерная сссскотина! Ррррыбья моррррда! Уфффф! Тори зажмурилась, стиснула зубы и, кажется, даже половинки задницы сжала, чтобы разрушительный ураган гнева, поднявшийся в ней, не нашел ни одного способа вырваться в мир, неся жертвы и разрушения. Ну вот как? Ведь ничего такого не спросил, а так унизил, что слов нет. Ведь не о тренировках по муай-тай речь-то вел, с-скотина злоязыкая, не на них намекал, щуря свои гадские глаза! Поцелуй! Вот, чему свидетелем он стал по всем известному закону подлости! Тори как последняя идиотка стояла и целовала куклу, похожую на директора! Почему? Да потому, что до этого самого директора ей — как до звезды ползком на пузе! Грррхххх!
Нет, так-то держать удар Тори Бьёрк умела. Да и как иначе? Иначе она не стала бы тем, кем была совсем недавно — женщиной, которая кометой ворвалась в мужской бойцовский мир и кулаками, локтями и ногами расчистила там себе место. Да, в категории боев, проводившихся с такими же, как она сама, девушками, но ведь и там надо было очень постараться, чтобы подняться до первых мест! Так что билась она, побеждая не столько силой и умением, сколько характером: терпела, стискивая зубы, упиралась, думая, что ничего сложнее нет… И вдруг оказалось, что удар, нанесенный кулаком, выдержать куда проще, чем тот, что периодически прилетал Тори теперь, попадая не по несколько раз сломанному, а после тщательно выправленному носу, не в бровь, и даже не в живот, а куда-то глубже, в самую душу…
Тори вздохнула и, наливаясь гневом уже даже не на долбаного Петера Линдстрёма, а на саму себя, развернулась к манекену. Тот, кажется, смотрел уже не мрачно, а испуганно, но Тори это не остановило — била она его долго и с особым садизмом. А потом обняла и заплакала, твердо зная, что этот, резиновый, точно никому о ее слабости не расскажет.
Ревела она долго и со смаком, размазывая сопли по лицу, потом все-таки успокоилась, но даже после контрастного душа внутри осталось звенящее напряжение. И Тори знала только один способ избавления от него: секс. Постоянных отношений у нее сейчас ни с кем не было, но этот жизненный период удачно совпал со статусом «в поиске» у ее старинного приятеля. В свое время именно Дуглас Крейг провел с Тори ее первую течку. После парой они так и не стали — оба искали для совместной жизни нечто совсем иное, — но иногда помогали друг другу снять напряжение, если на Дуга наваливался гон, или Тори оказывалась на пороге течки без шанса провести ее с тем, кого любила…