— Здравствуй, Петя. Я к тебе пришла… Насовсем… Если не прогонишь…
У Петра полуоткрылся рот. Видно, в душе у него творилось такое… Он помотал головой, будто отгоняя дурное видение…
— Ты… ты это… как понять?
Она присела рядом с ним на скамью, заглянула в глаза.
— Так и понимай, как есть, Петя. Петенька. А может, не люба я тебе, может, другую приметил, тогда так и скажи…
— Постой, Вера, — он с силой провел ладонью по лицу, — ты… я…
— Да, да. Ты и я. И больше нам никого не надо. Никого.
Петр вдруг отодвинулся от нее. Кинул на стол изуродованные шрамами руки. Зло, с придыханием спросил:
— А это видела?
— Видела, — ответила она и крепко прикрыла своими ладонями его танцующие кулаки.
— А это? А это! — выкрикивал Петр, шевеля обрубками ног.
— И это видела. Не надо, Петя. Не мучай себя и меня не обижай. Я ведь не девочка. Все понимаю. Если не по душе тебе — скажи прямо. А я тебя… Хороший ты… мой…
— Вера… Верочка…
Вера прижала к груди трясущуюся голову Петра.
…Свадьбу Петра и Веры гуляли в колхозном клубе. Гуляли шумно и весело всей деревней. На свадьбе был Рыбаков. Приехали фронтовые друзья Петра.
Комсомольская агитбригада уже целый месяц колесила по деревням района. Сегодня она выступала в клубе Рачевской МТС. После концерта, как всегда, начались танцы.
Едва баянист заиграл вальс, как к Зое подошел молодой, бравый артиллерийский капитан с черной щеточкой усов над белозубым ртом и с поклоном пригласил ее танцевать. Потом артиллерист уже не отходил от девушки. Видимо, капитан был неглупым парнем. Зоя охотно слушала его болтовню, весело смеялась над его шутками.
Степан все время наблюдал за ними. То он вдруг замечал, что они кружатся в дальнем и темном углу, а то ему сослепу казалось, будто золотоволосая Зоина голова покоится на капитановом плече.
Степан раз десять выбегал из клуба покурить. Наконец он не выдержал и направился было к танцующей Зое, да тут на его пути встала знакомая девушка — лучшая трактористка Рачевской МТС.
— Пойдем, Степа, потанцуем.
Отказаться было неудобно, и Степан пошел танцевать.
— Что ты такой невеселый? — полюбопытствовала трактористка.
— Устал.
— Тоже мне, комсомол. «Устал». Иди тогда отдохни. А то как бы к тебе какая хвороба не прицепилась. — Вывернулась из его рук, выбежала на середину круга, крикнула:
— Давай шестеру, гармонист!
Усатый капитан будто только и ждал этого возгласа. Схватил за руки девушку и Зою и встал, горделиво вскинув голову, притопывая каблуком.
— Эх! — выкрикнул кто-то, и началась лихая шестера. Степан и не подозревал, что Зоя станет плясать, и все более распалялся, глядя, как ее кружит капитан. Выждав перерыв в танцах, Степан подошел к ней.
— Можно тебя на минуточку?
— Сейчас, — откликнулась она и снова повернулась к капитану.
Степан вышел на крыльцо. Темнело. На лужайке с криком и смехом играли ребятишки. Он облокотился на перила и закурил. Шли минуты. Зоя не появлялась. Но вот хлопнула дверь, послышались шаги. Он выплюнул окурок, повернулся к ней.
— В чем дело? — спросила она.
— Не догадываешься?
— Нет.
— Ну-ну, — мрачно прогудел он.
— И все? — В ее голосе веселая насмешка.
— Пойдем погуляем, — угрюмо предложил он.
— Я еще потанцую.
— С капитаном?
— С капитаном. Он великолепно танцует. Не то, что ты.
— Ты не пойдешь больше танцевать! — Степан схватил ее за руку.
— Это почему?
— Потому что я не хочу. — Он понимал, что говорит глупость, но уже не мог удержаться: — Я не хочу смотреть, как он обнимает тебя, а ты жмешься к нему, и все прячетесь по углам… Не могу!
— Если бы ты был моим мужем, я и тогда не позволила бы так разговаривать со мной и так думать обо мне. Но, к счастью, ты не муж. Пойди прогуляйся, освежись. А я потанцую. — Она отняла свою руку. — Я не твоя собственность и никогда ею не буду. Я принадлежу только себе.
В грудь Степана будто сунули горящую головню. Проводив Зою невидящим взглядом, он пошел прочь, спотыкаясь на ровном месте. Дошел до околицы, привалился спиной к сучковатой изгороди и долго стоял, терзая себя воображаемыми картинами Зоиной измены. Даже зубами скрипел от злости и душевной боли.
В центре села запела гармоника, послышались девичьи голоса. «Кончилось веселье», — решил он, и от этого ему стало еще хуже. Теперь капитан пойдет ее провожать…