- Таня поэтому детей не хочет, боится, что станет как ее мать?
- Дима, ты только подумай, что могла внушить маленькой девчушке эта сука сумасшедшая, подумай и представь, как Тане жилось, как ей думалось. Я всего не знаю, мысли читать не умею и ответить на все тоже не могу. А рассказал все только потому что тебя она любит. И если это как-то вам поможет друг друга понять, то мне все равно, что Татьяна меня знать не захочет, лишь бы счастлива была.
- Я ей ничего об этом разговоре не скажу, придумаю как выкрутиться.
- Она не дура, только в глаза тебе глянет, или мне, и все поймет,- это ж Таня.
- Да... это ж Таня. - эхом повторил он.
Не такого он ожидал. И в голове до сих пор не укладывалось, как такое могло произойти с маленькой и ни в чем не виноватой девочкой? Почему они эту чертову мамашу не убили сразу, почему не заперли в психушке? Разве не понимали к чему может привести такая ненависть к собственному ребенку?
Господи, бедная его девочка. Как же так, а? Почему ему не рассказала сама, -он бы постарался понять. Хотя, чего уж сейчас говорить, надо думать, что дальше делать, как исправлять все.
И Саныча тоже подставлять не хотелось. Дима видел, как у того глаза заблестели от сдерживаемых слез, стоило мужчине представить, что Таня исчезнет.
Но, кроме общей информации, Дима для себя нашел маленькую лазейку. Таня ведь не исчезла, не спряталась от него, так что никакие деньги бы не помогли ее найти. Значит, подсознательно она хотела, чтоб он, Дима, знал где она, чтоб мог приехать к ней и вернуть домой.
Он тешил себя этой мыслью, уговаривал себя терпеть, обдумать все. Еще тот поцелуй на парковке вчера, он был нужен им обоим. Дима прекрасно чувствовал желание любимой, слышал ее тяжелые вдохи, -то как она вдыхала его запах, сносило крышу и заставляло внутренне ликовать. Потому что только с ним она такая, только он ей был нужен и год назад, и сейчас. А значит у него не шанс, а огромная возможность вернуть ее доверие, ее веру и любовь. Ставки выросли, теперь, зная все это, но пока не зная всего, он начал более-менее понимать свою любимую женщину с другой стороны. И плевать уже было, что столько лет она молчала,- не важно сейчас это. Главное, Таню из болота прошлого вытащить.
Он видел в ней стержень, не пробиваемую броню, которой она окружила себя и практически пустила внутрь, но он все испортил. Теперь будет исправлять. У него появилась уверенность, что все наладится. Не будет как прежде, они другие теперь, но они будут вместе.
На какое-то мгновение он даже загордился ею: пройти через такой ад и остаться при этом хорошим человеком, не озлобиться, не ненавидеть весь мир за такую несправедливость, а стать прекрасной, умной, любящей, верной женщиной, от улыбки которой, весь мир у него внутри переворачивался.
Да, теперь он будет действовать по-другому, и ему понадобится поддержка, стратегически мощная поддержка, прямо-таки целая армия в виде двух-трех человек, не считая Саныча, который занял сторону Тани, а значит будет Диме помогать.
И начать, пожалуй, стоит именно со сбора потенциальных союзников в неравной борьбе за счастье отдельно взятой семьи.
Продумать все детали ему не дал зазвонивший телефон,- номер Тани,- и предчувствия завопили о катастрофически плохом итоге. Его самый главный противник в борьбе за их общее счастье.
- Привет, что-то случилось? - голос его выдавал, но плевать на это было. Она сама ему позвонила, а значит хорошего не жди.
- Да, нам нужно поговорить.
- Сейчас? - время было детское, всего половина восьмого вчера, но все равно странно.
- Лучше всего сейчас, да.
- Куда мне подъехать?
- Я буду тебя на улице, возле своего дома, ждать. - сказала это и отключилась. Олег, наблюдавший эту сцену, нахмурился.
- Потащит в парк, там людей тьма, жди беды, Сергеич.
- Без тебя понял, - рявкнул и сам уставился в окно машины. Они только отъехали от дома Саныча и теперь набирали скорость на проспекте, чтоб доехать быстрей.
Таня страхуется, вытаскивает его в людное место, чтоб реакция на ее слова была не такой бурной. К публичному проявлению эмоций его не приучили родители, наоборот всячески разными перефразированными предложениями втолковывали ему, что эмоции, какими бы они ни были, должны оставаться только его, ну можно проявить их в очень близком кругу людей, но не на глазах у чужих.
Когда они только начали встречаться с Таней, она этот его заскок просекла моментально, и приучала к минимальной публичности. Брала сама за руку на улице, могла поцеловать в губы, просто без каких-либо намеков на большее. А еще пользовалась таким его своеобразным воспитанием, когда хотела закончить спор в свою пользу, или его буйство пережить...тащила и решала некоторые вопросы только в местах где много людей: торговый центр, кафе, парк, или магазин,- не важно. Но так они могли говорить спокойно, не без того, чтоб Дима не сорвался на повышение голоса или рык, но плюсы в таких маневрах были, однозначно.
Он усмехнулся краешком губ. Его ждет что-то очень и очень нехорошее, именно для него. За себя Таня не переживала даже когда могла получить от него взбучку за что-то. Он выходил из себя, орал, кричал, мог что-то разбить, а потом сожалел, себе был противен.
Иногда он себя вопросом мучил: почему в тот злосчастный вечер, когда все у них рухнуло, они были дома, а не в ресторане, к примеру? Сам то конечно понимал, что публика бы их не спасла, потому что причина не только в его измене, но и в Танином молчании и утаивании.
Она должна была ему все рассказать, не молчать столько лет, а рассказать. И он злился на нее из-за этого гребаного недоверия, злился и не находил для нее оправданий.
Оба виноваты, как есть оба.
Он вышел из машины и направился к одиноко сидящей на лавочке молодой женщине.
Таня выглядела какой-то очень подавленной, немного испуганной и чертовски грустной. У него кошки за грудиной заскребли и захотелось головой об асфальт стукнуться, если ей от этого полегчает.
На самом деле, если не знать ее, и быть чужим человеком, то выглядит его любимая, прекрасно. В легком сарафане бледно-розового цвета, с распущенными волосами и чуть грустной улыбкой...в такую влюбиться на раз-два. И смотря на нее, ему казалось, что при каждой новой их встрече он влюбляется в нее заново, со всеми ее загадками, проблемами, несчастным прошлым. Для него она была и всегда будет самой прекрасной, самой идеальной.
- Привет, - она внимательно вгляделась в его глаза, снова грустно улыбнулась и подвинулась на другой край скамейки, освобождая ему чуть больше места.
- Привет!
Он сел и тоже смотрел ей в глаза, и от увиденного, второй раз за вечер, его пробрало холодом, зажало сердце в тиски, а голова поначалу отказывалась воспринимать слова говорившего.
Точнее, уши слышали слова, а вот понимания этих самых слов не было. Таня, будто, губами беззвучно шевелила. Бывает так, -у него точно,- что разум просто отказывается понимать то, что ему пытаются сказать.
Несколько часов назад.
Маришка всегда умела, парой фраз, сказанных вроде без какого-либо подтекста направить ее на путь истинный, так сказать.
Или это не Маришка, а сама Таня решила, что пора двигаться дальше? Начать что-то делать со своей жизнью правильное... и с помощью профессионала хотела наладить и не испортить то, что с таким трудом удалось сейчас ей с Кириллом построить.
Да, наверное, это так, иначе что бы она здесь делала?
На самом деле, ей тут не нравилось,- вся окружающая обстановка прямо кричала, что тут тебе всегда рады и готовы помочь. Несколько месяцев назад она была тут, разворошила гнездо воспоминаний и решила это дело прекратить,- такие сеансы психотерапии ей были не нужны.
Зато теперь, кажется, она готова, только страшно очень. Но себе она призналась: сама она не справляется.
Если абстрагироваться, то сам офис Чупикова выглядит вполне себе пристойно. Никаких вычурных стендов и кричащих надписей: «Мы тебя спасем» или что-то вроде этого. Спокойный тон краски на стенах,- нежно лавандовый; мягкая мебель,- в основном коричневая; книжные полки и сами книги. Рабочего стола нет, как такового, но есть очень удобное кресло, в котором и расположился муж ее одногруппницы, Люды. Они учились еще в этом городе, всего два курса, но всегда были в курсе дел друг друга.