- Таня, что такое несешь? - Саныч было ринулся к ней, но натолкнулся на предупреждающий взгляд Олега и сел обратно.
- Я говорю вам правду, рассказываю то, что давно нужно было сделать. - глубоко вдохнула и продолжила, - Мое психическое здоровье далеко от нормы, и именно поэтому я буду посещать Леонида столько, сколько он посчитает нужным.
- Почему? Этого недостаточно для таких экстремальных мер, - Олег таки выпил наполненную рюмку и, по новой ее наполнил.
- Моему приезду сюда, моему возвращению предшествовали несколько событий. Очень долгое время мы с Димой жили счастливо и никогда не заводили речи о детях, - Кирилл, чувствуя мою напряженность, попытался было меня обнять, но я отстранилась, - Подожди, Кирилл, не надо. Так вот... В тот вечер, когда Дима мне изменил, он предложил нам завести ребенка, а я отказалась. Мы поругались, слово за слово, и он, взбешённый ушел из дома.
- Сука! - гаркнул Саныч и впечатал кулак в столешницу, - Надо было ему сразу морду бить, знал же.
- Измену его я таковой уже не считаю, и простила давно.
- Ты дура, Таня, влюбленная дура!
- Не будешь слушать, катись тогда, а нет, закрой рот и выслушай! Вы самые дорогие мне люди, не считая Маришки и Димы, она все знает, Дима тоже, остались вы, и боюсь, если сейчас не закончу, никогда больше не наберусь смелости для разговора об этом, - все трое настороженно молчали, - Мы,- ни я, ни Дима тогда не знали... но спустя две недели я пошла делать аборт. Не ему назло, не подумайте, а потому что испугалась, что угроблю этому ребенку жизнь так же, как и моя мать мне. Я сделала аборт и уехала сюда, Диме ни о чем рассказывать не стала. И, наверное, не рассказала бы никогда, если бы он не приехал сюда за мной.
- Ты ему вчера все сказала?
- Да, сказала, и его реакция на мои слова...,- снова вздохнула, облизнула пересохшие губы, - Он отреагировал так, как и должен был. Я виновата, и не отрицаю этого. Сделанного не вернуть, и не могу сказать, что я сильно жалею.
- В каком смысле: не сильно жалеешь? - вкрадчиво спросил Олег.
- Диме мне изменил, сделал мне очень больно и боюсь, если бы я родила, несмотря на все мои страхи, мы угробили бы жизни не только себе, но и ребенку. Я смогла Диму простить только тут, рядом с вами, одна. У меня было время подумать, проанализировать и решить... а будь у нас ребенок... я... я не уверена, что все было бы так.
- Вы, бабы, очень странный народ! - Олег снова выпил - Очень странный! Я тебя не осуждаю, но не думаю, что ты поступила правильно, но, что сделано, то сделано. Тебе с этим жить. Только, Таня, в следующий раз, когда решишься с мужем говорить на важные темы, предупреди, ладно? Я чуть не полысел, когда он мне позвонил и начал кричать в трубку, что ты в таком состоянии ушла непонятно куда! - он гаркнул эти слова так, что мы с Кириллом одновременно вздрогнули.
- Прости!
- «Прости», - скривился Олег, - А у меня есть другие варианты? Ты ж мне за сестру стала, нервы мотаешь уж точно, как она самая.
Я молчала, не зная, что еще ему сказать, да, и кажется больше слов каких-то от меня он и не ждал.
Кирилл недоверчиво смотрел на меня. Он был грустным и обиженным, но все равно подошел ко мне и обнял, шепнув:
- Я люблю тебя, мам!
Это его «мам» ... Простое слово, сказанное тихим мальчишеским голосом,- и мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. И боль снова обрушилась на нее, но, при этом, она смешалась с таким количеством счастья от простых слов, смешалась с эйфорией и стала практически незаметной на какие-то минуты, она просто отошла на второй план.
Кажется, у меня на глаза снова навернулись слезы и Саныч, подойдя к нам, обнял обоих, приговаривая:
- Поплачь, девонька моя, поплачь, легче станет. - и теплой, чуть шершавой ладонью он гладил меня по голове, как уже не делал никто очень много лет.
Теплой волной от его ладони пробежались искры по коже головы, перешли на шею и вдоль позвоночника промчались теплые передергивающие мурашки.
Так невыразимо приятно было ощущать теплые объятия Кирилла и Саныча, так спокойно было в надежных их руках, что на краткий миг, на дуновение теплого ветерка, забылись все проблемы. И слезы текли по щекам, падая на светлую футболку Кирилла, оставляя на ткани темные разводы от туши и слез.
Сколько они так простояли, Таня сказать не могла,- не то часы, не то минуты,- но Олегу на телефон пришла смс-ка, и ее звук выдернул из состояния какой-то спокойной неги.
- Так, други мои, и, - смеющийся взгляд в сторону Кирилла, - и дети, моих другов! Предлагаю, после столь душещипательного момента, разбредаться всем по койкам, у нас впереди много дел и много работы, так что все идут в люльку!
- Давно пора! - Саныч как раз смачно зевнул, что нас всех очень повеселило, и все ухватились за эту возможность разрядить обстановку, рассмеялись зевку, как приличному анекдоту.
- Значит идем спать.
Еще с полчаса они укладывались спать, попутно заходя кто на кухню пожевать чего-нибудь, кто в ванную ополоснуться, только Кирилл от Тани не отходил.
- Ты спать не хочешь? - стянула с кровати покрывало и отбросила на пуфик, старательно делая вид, что не наблюдаю за лицом Кирилла.
- Ты правда не хотела детей? - вдруг спросил он, настороженно поглядывая на меня.
- Правда. Ты пойми, Кирилл, ты -это совсем другое дело.
- Почему? Я же чужой! - голос на последнем слове у него дрогнул, выдавая все его страхи с головой.
- Ты другой не потому, что чужой, и вообще ты мне родным стал за столько лет. - Подошла и села рядом с ним на край кровати, - Просто, когда я к вам с мамой пришла работать, о детях своих не думала даже, а потом к тебе привязалась, привыкла и ты стал частью моей жизни.
- Но ты уехала.
- Уехала, - кивнула, соглашаясь, - Но ты ведь оставался со мной в мыслях, я волновалась о том, как ты без меня. А у тебя были родители, я не могла забрать тебя с собой.
- А сейчас?
- Даже, если я куда-то соберусь переезжать, ты будешь со мной рядом, независимо от времени и места.
- Хорошо! - он вздохнул, поворочался немного и оказалось, что он уже лежит. Голова покоится на моих коленях, а моя рука машинально перебирает короткие пряди.
И снова, теплой волной все согрелось внутри, снова все страхи ушли на второй план. А осталась только я и Кирилл, лежащий на моих коленях.
Узел в груди чуть ослаб, а нить стала сильней, прочней. Не порвалась.
ГЛАВА 9
Месяц. С того дня, как все произошло, прошел целый месяц.
Заканчивая на сегодня с работой, Таня вновь вернулась мыслями в тот день. Как странно... раньше так, для себя, называла день, когда Дима ей изменил. И мысли о том самом дне причиняли нестерпимую боль, но и не думать об этом всем она тоже не могла, вот и мучилась. Потом, как-то незаметно, боли становилось меньше, а мысли приобретали ясность, прояснялись от болезненного дурмана. Так же и сейчас...
Не было дня в течении этого месяца, чтобы она не вспоминала парк возле дома, скамейку и сказанные ей самой слова, и Димин не верящий взгляд, обращенный прямо ей в душу.
Думала, вспоминала, и тем самым не прекращала болезненной пытки... а сегодня заметила, что боль как-то притупилась, просто так, сама. Раньше так бывало и бывает, потому что рядом с ней находился Кирилл, ее сын. Он вообще, в последнее время, много времени проводил именно с ней, тоже просто так.
Приходил на работу от репетитора по истории или после него, и составлял ей компанию.
Они сидели вдвоем и что-то обсуждали: просмотренный фильм или книгу, которая ему понравилась, девчонок в школе, подготовку к выпускному. Да неважно было, что именно, они просто разговаривали, делились мыслями.
И так уж вышло, что Танин страх что-то испортить исчезал, не сразу, но ей определенно стало легче дышать. Может, так сказываются ежедневные беседы с Леонидом, на которые Таня тратит свое обеденное время, или же сам Кирилл, своим постоянным присутствием и действиями, дает ей понять, что отступать некуда и нужно двигаться только вперед.