- Что значит, не интересно? Это как понимать? Ты мой сын, ты еще можешь жениться, родить детей. Ты, после...этой...ты сам не свой, я волнуюсь, - женщина не стеснялась в выражении своих эмоций, и ее мимика была красноречивей всяких нелицеприятных слов.
- Можешь не беспокоиться, я женюсь! - язвительно протянул он, глядя в упор на мать, - И у «этой» есть имя, мама. Мою женщину зовут Татьяна, думаю давно пора смириться с моим выбором и прекратить весь этот великосветский балаган.
- Это не балаган. Наша семья занимает определенное положение в обществе. Что люди подумают о тебе, когда ты на женщин даже не смотришь? Сейчас такие нравы, милый, что люди уже ничему не удивляются, и в Европе, возможно, отнеслись бы с понимаем, но не здесь. Тебя неправильно поймут...
Мать делала вид, что просто не слышит, о чём он ей говорит, и о ком. С возрастом она стала очень заносчивой, но не перестала быть его матерью, Дима это понимал, но принять такую позицию не мог.
- Я не смотрю на них потому, что моей женщины в тот момент не было рядом со мной.
- Прекрати! Прекрати ее так называть! Вы в разводе, мой дорогой, она уехала. Бросила тебя! - специально выделила последнюю фразу, пытаясь его задеть.
- И правильно сделала, что бросила! Я свой урок усвоил так же, как и она свой. А развод... Как развелись, так и поженимся.
Дима понимал, что выбрал неправильный тон для такого разговора, но мать его основательно вывела из себя, вчерашним вечером, и решила продолжить сегодняшним утром.
Из-за всех этих «светских» сватовских ужинов, он не успел толком поиздеваться над Таней. Он даже позвонить ей не успел. Сначала работа, потом ездил на объекты, а потом его слезно умоляла мать составить ей компанию на званом вечере.
На самом деле, эта девушка была, и в самом деле прелестна. Но годилась ему в дочери, потому что была ровесницей Кирилла.
Дима смиренно вытерпел весь вечер возле матери, а потом уехал домой отсыпаться. Только перебросился парой слов с Кириллом по дороге. Выяснил, что Таня полдня провела на работе, а потом в гостинице в кровати, в обнимку с аспирином и графином холодной водички.
И вот утро. Оно должно было стать прекрасным, поднять настроение.
Но мама... Он любил ее, любил, как сын любит свою маму, но с возрастом она стала еще более зацикленной на всех этих «светских» раутах, ужинах, обедах, и мнении ее «подруг», таких же, как она сама. И, что самое интересное, никого из них не интересовал бизнес, наличие любовниц у собственных мужей. Они жили другими категориями и постоянно мерялись величиной своего влияния в обществе. Занимались благотворительностью, устраивали светские рауты, выставки, вечера театралов и всякую подобную чушь.
Один пафос, показуха и ни капли чего-то искреннего, или же просто правдивого. Безусловно, такие люди умели собирать деньги на благотворительность для различных фондов, и просто помощи кому-то. Но, не более. Зачастую, такие «милые» дамы в возрасте, даже не знали, кому и зачем они помогают...
- Что значит, поженимся? Ты... ты... снова, но она, - Дима бросил на мать очень недобрый взгляд, и женщина тут же исправилась, - Но Татьяна, она не хочет детей, ты сам говорил. Ты оставишь нас, с отцом, без внуков?! Как ты можешь так поступать с нами?
- Мама, мама, - он покачал головой, и направился к входной двери, намереваясь отправить маму, домой, - Мне не шестнадцать, и вмешиваться в свою семью я никому не позволю. А внуки,- я познакомлю тебя с твоим внуком, но не уверен, что ты к этому готова и будешь вести себя, как подобает.
- Ты окончательно сошел с ума! Какой внук? - женщина покраснела, и вскричала разъярённой фурией, - Ты соображаешь, что ты говоришь? Какой внук?
Дима тяжело вздохнул, и хотел уже начать объяснять, но его прервали.
- Речь идет, видимо, обо мне. - Кирилл стоял возле открытой двери и переводил встревоженный взгляд с отца на бабушку, но пытался свой детский страх спрятать за широкой улыбкой, - Добрый день.
- Д-д-добрый, - Лидия Петровна кивнула, и вопросительно взглянула на сына.
- Мама, я не так хотел все это сделать, но...уж как есть. - Дима подошел к Кириллу, ободряюще сжал его плечо и подтолкнул его вперед, к своей матери, - Мама, знакомься - это Кирилл, мой и Танин сын, Кирилл - это твоя бабушка, Лидия Петровна. С дедушкой познакомишься в другой раз, но боюсь, что произойдет это очень скоро.
- Очень приятно, Лидия Петровна, папа много рассказывал о Вас.
- Сомнительно, что это были лицеприятные вещи, молодой человек,- мой сын порой бывает очень груб и поспешен в своих решениях.
Ее намек был понят одинаково всеми присутствующими. Кирилл сделал вид, что эту колкость не заметил, Дима же недовольно скривился, но промолчал и обратил все свое внимание на сына.
- Ты можешь пройтись, посмотреть и выбрать комнату на втором этаже, а я пока провожу ТВОЮ бабушку.
Кирилл кивнул и направился к лестнице, лицо его ничего не выражало, но Дима сам чувствовал себя, как оплеванным после слов матери, а уж каково ребенку он и представить себя боялся.
- Прежде, чем ты начнешь читать мне мораль и высказывать свою мнение относительно всего, выслушай. Этот парень мне очень дорог, это мой человек. Мой! И я никому не позволю его обижать, даже тебе. Я дам ему свою фамилию, и вновь женюсь на его матери. Потому что мы одна семья. Да, у нас проблемы, но все они ничто, по сравнению с тем, что я ощущаю, когда представляю их рядом с собой в этом доме. Таня может тебе не нравиться, я и не прошу ее любить. Но мама, страданий с нее достаточно, так же, как и с Кирилла. И, если ты не намерена сдерживать все свои аристократические замашки, значит, я ограничу любое наше общение. Свою семью я буду защищать, даже от тебя.
Она молча смотрела на него, и смотрела так, будто не узнавала в этом мужчине собственного сына.
- Ты совершаешь огромную ошибку, Дима, огромную. И отец не даст согласия на все это.
- А мне не нужно его согласие, мам, я глава компании и вы оба зависите от меня. И если я решу, что моим наследником станет мой сын, значит, он им станет. Вопрос свадьбы и усыновления обсуждению не подлежит. Вы можете или принять, или не принять. Но, мне почему-то кажется, что против только ты. Хотя, я не понимаю с чего вдруг. Ты не хочешь мне счастья?
- Хочу, конечно, хочу. Но Таня... она ведь тебе не подходит, ты с ней становишься просто неуправляемым.
- То есть не делаю то, что тебе хочется?! Потому что мне не нужны, в моей постели, дочери твоих «подруг», так? Они, несмотря на то, что молодые и прелестные, видят за моей спиной огромный мешок с деньгами, и уже мысленно примеряют вес этого мешка на свои хрупкие плечи. Такого счастья ты желаешь мне?
- У человека твоего положения должна быть любовница. В этом нет ничего постыдного. Женись на Марии, а Таня, если без нее тебе свет не мил, пусть будет любовницей.
- Ты невыносима! Просто невыносима. Мне интересно: заведи любовницу отец, когда вы были женаты, это тоже было бы «не постыдно»?!
- При чем тут я и твой отец?
- Правильно, не при чем. Но, и мой ребенок, и моя жена тоже не при чем. Я последний раз тебя прошу: воздерживаться, впредь, в высказываниях....
- Продолжай, что же ты замолчал?! Иначе, что?
- Мне кажется, ты стала чувствовать какую-то вседозволенность в действиях и словах? Будто твое авторитетное мнение - это последняя инстанция истины в мире?! Ты не много на себя берешь? У тебя есть какая-то доля власти и значимости в обществе, потому что ты выскочила замуж за перспективного человека. Ты не отказываешь себе ни в чём, потому что и отец, в свое время, и я сейчас, пашу как проклятый. Ты никогда не работала, а была всего лишь женой богатого человека. И если, чтобы приструнить твой язык, мне потребуется урезать тебе бюджет, я так и сделаю.
- Об этом я и говорю: ты становишься невыносимым рядом с этой...с этой хабалкой. Она ведьма!