Я всегда любила отца, даже несмотря на то, что он во многих отношениях предпочитал Джека. Брату он отдавал больше сил и времени, но я полагаю, что это естественно – ведь Джек его единственный сын и наследник.
Вивьен же встала между мной и моим отцом с того самого момента, как появилась на сцене вместе со своей невыносимой мамашей. Она украла у меня отца, когда я была еще ребенком, но когда я выросла, мне удалось частично отвоевать его обратно.
В конце концов, я – его настоящее дитя, генетически, во мне течет истинная кровь Локов. Когда я была подростком, он видел во мне своего второго сына, которого всегда хотел иметь. Отчасти поэтому он предоставил мне так много власти в «Лок Индастриз». Конечно, он понял, что я – хороший бизнесмен, практичный и деятельный, как и он; и также он понимал, что я его никогда не подведу. И ему было известно, как я пекусь о интересах компании.
Да, отец любил меня. Об этом ясно говорит его завещание.
«Я отдаю и завещаю моей дорогой и любимой единственной дочери Люциане…» Дальше следует перечень того, что он мне завещал.
Отец оставил мне половину своего личного состояния и большую часть своей дорогостоящей собственности. Более того, мне принадлежит теперь бесценная коллекция импрессионистов, в которой были и картины Ван Гога. Этот поступок сам по себе – еще одно проявление его любви.
Я вздохнула, кинув последний долгий взгляд на портрет Себастьяна, потом вышла, выключив свет и закрыв за собой дверь.
22
Пока я наносила визит предкам, моя секретарша Клэр положила мне на стол стопку факсов, в основном, из «Лок Индастриз».
Все внимательно прочитав, я занялась теми, которые требовали ответа, на остальных сделала пометки. Подписав партию писем, я прошла в соседнюю комнату и отдала все Клэр.
Вернувшись к своему столу, я сделала с полдюжины звонков в Нью-Йорк, уладила разные дела и посмотрела, что у меня назначено на остальную часть недели.
Завтра встреча за ленчем в отеле «Кларидж» с Мэдж Хиченс из «Фонда Лока». Она направляется в Африку по делам Фонда и пробудет несколько дней в Лондоне, чтобы повидаться со своей дочерью Мелани, учащейся в Королевском колледже Изобразительных Искусств.
Кроме этого, никаких особых дел не было, обычная работа на весь день, а вечером из Гонконга прилетает Джеральд.
Закрыв свой деловой блокнот, я отложила его в сторону и пошла пожелать доброй ночи Клэр.
Лондонский офис «Лок Индастриз» находится на площади Беркли; выйдя на улицу, я на миг остановилась.
Было шесть часов, еще не стемнело, стоял приятный вечер, какие бывают в конце марта. Я решила идти домой пешком. Я направилась по улице Чарльза, по которой можно выйти на улицу Керзона, а оттуда на Парк-лейн и Гайд-парк-корнер.
Мне нравится ходить по Лондону пешком, рассматривать старые дома, наслаждаться ощущением старины, истории, традиций; к тому же, Лондон – мой любимый город. Отец привез нас с Джеком сюда, когда брату было четырнадцать, а мне двенадцать лет. Я не могла не влюбиться в эту страну, в ее людей, культуру, не говоря уже о манерах англичан. Они так вежливы и цивилизованы, что быть среди них – одно удовольствие.
Это было летом 1979 года, и мой отец приехал в Лондон, чтобы продать свою квартиру в Мейфэр. Но выставив ее на продажу, он вдруг надумал купить дом на Итонской площади.
В тот день, когда он впервые осматривал дом, я была с ним, и не знаю, кому он понравился больше – Себастьяну или мне. Джек не интересовался ничем. Он считал дни, когда же мы отправимся в шато д'Коз в Экс-ан-Прованс, в то единственное на свете место, где ему хотелось находиться постоянно. Он любил это шато с семи лет. Это была великая любовь.
Итак, дом был куплен, декораторы приступили к работе, и в конце года мы опять приехали в Лондон на Рождество. На дом было потрачено много денег и сил, декораторы отлично справились со своим делом и создали жилище элегантное, уютное и очень удобное. Дом выглядел естественно и не был похож на осуществленный проект дизайнера; Себастьян был необычайно доволен результатом.
Для меня поездка была испорчена участием в ней Вивьен, но я так радовалась Лондону, что успешно прятала свое неудовольствие за фальшивой улыбкой. Она не сходила с моего лица.
В ту зиму мне удалось держаться в стороне от всех, – я обежала музей Виктории и Альберта, Британский Музей, Таэр, галерею восковых фигур мадам Тюссо и свое самое любимое место – галерею Тейт. Мне нравилось бродить по этой галерее и рассматривать картины, особенно я любила Тернера.
Когда мы подросли, Джек начал заводить разговоры о том, что отец увивается за Вивьен. Он считал, что это обдуманная программа действий, и называл ее Постепенное Обольщение Вивьен, по аналогии с названиями пьес или фильмов. Джек настойчиво повторял, что Себастьян – толстый кот, который выжидает момент, чтобы наброситься на невинную девственницу. Я с ним не соглашалась: на мой взгляд, все было совершенно наоборот.
Я всегда считала, что Вивьен увивается за моим отцом, даже когда она была подростком и ее жуткая мамаша была еще жива. Ее жадный интерес к Себастьяну стал для меня очевидней, чем когда-либо, в эти Рождественские дни 1979 года: она буквально ходила за ним по пятам, не давая мне и Джеку ни минуты побыть с ним наедине.
Когда я сказала Джеку, что она спит с Себастьяном, он отнесся к этому предположению с презрением. Сколько я себя помню, мой брат всегда любил Вивьен Великую и потому, вероятно, не мог примириться с мыслью о том, что наш отец занимает то место, где хотелось быть ему самому – в ее объятиях.
Помню, что сама я не очень волновалась на этот счет, потому что Вивьен уже давно пыталась вбить клин между моим отцом и мной. В качестве любовницы Себастьяна она могла это сделать с большим успехом, и зная ее, я понимала, что на не упустит возможности воспользоваться своим преимуществом.
Но у меня хватило ума осознать, что я не в силах изменить положение вещей, – если оно действительно было таким, как мне казалось. Поэтому я занялась своими делами, а им предоставила заниматься своими. Джеку я посоветовала поступить также, но он продолжал слоняться вокруг них. Он называл это «следить за ходом дела». Я называла это шпионством.
В эти дни я хорошо узнала Лондон, и лондонский дом стал моим любимым местом пребывания после дома в Манхэттене, где мы с Джеком выросли. К счастью для меня, мы и в следующие годы проводили много времени в Англии. Отец все больше втягивался в благотворительную деятельность в Африке, и Лондон стал для него удобной стартовой площадкой по дороге на этот континент.
Женившись на Вивьен, он как-то утратил интерес к Лондону и лондонскому дому. Когда они ездили в свадебное путешествие, они останавливались в «Кларидже», а потом он купил это поместье в Ломарэне. Я была этому рада, потому что таким образом отец получил возможность подарить шато Джеку, и Джек чуть не сошел с ума от счастья.
Мне было двадцать три года, когда я переселилась в свой любимый город. Себастьян назначил меня на одну из высоких должностей в лондонском офисе, и я наконец-то оказалась на своем месте, руководя несколькими «женскими» отделениями компании.
Спустя годы «Лок Индастриз» превратилась в огромный конгломерат. Мы уже не производим плуги Малькольма, точнее, производим, но только как символ, вместо этого мы выпускаем тракторы и прочую технику для фермеров, а также прицепы для пикапов, джипы, небольшие грузовики.
У нас есть отделение, производящее строительные материалы, – все, начиная от дверей и окон и кончая полами и стенами. Мы изготовляем сборные дома, гаражи и сараи. Отделение сантехники поставляет ванны, души, унитазы и прочие принадлежности ванных комнат, изготовленные по проектам художников-дизайнеров. У нас есть даже отделение, выпускающее занавеси для душа.