- Дживз, - спросил я, - ты когда-нибудь задумывался о Судьбе?
- Время от времени, сэр.
- Суровая штука, что?
- Суровая, сэр?
- Я имею в виду, никогда не знаешь, что тебя ждёт.
- Мне кажется, брюки необходимо подтянуть на четверть дюйма, сэр. Этого легко добиться, слегка укоротив подтяжки. Вы говорили, сэр?
- Возьмём, к примеру, жизнь в Уллэм Черси. На первый взгляд здесь царят тишь да гладь, да божья благодать. Но на самом деле, Дживз, под спокойной поверхностью бушуют незримые подводные течения. Вот, скажем, достопочтенный. Глядя, как он уплетает лосося под майонезом, кажется, что беззаботней его нет человека на свете. И тем не менее над ним висит проклятье, и неизмеримые несчастья подкрадываются к нему всё ближе и ближе. Как ты думаешь, какую гадость устроит ему молодой Тос?
- В ходе непринуждённой беседы с юным господином сегодня днём, сэр, я узнал, что он читает роман под названием <Остров сокровищ> и восхищается личностью и поступками некоего капитана Флинта.
- Великие небеса, Дживз! Насколько я помню книгу, этот Флинт только тем и занимался, что резал кортиком всех подряд. Ты думаешь, Тос собирается зарезать мистера Филмера кортиком?
- Возможно, у него нет кортика, сэр.
- Ну, тогда чем-нибудь другим.
- Поживём - увидим, сэр. Узел, если позволите, сэр, следует затянуть чуть туже. Необходимо добиться идеального сходства с бабочкой, сэр.
- Какое значение имеют в данный момент бабочки, Дживз? Разве ты не понимаешь, что семейное счастье мистера Литтла висит на волоске?
- Нет таких моментов, сэр, когда бабочки не имеют значения.
Я видел, что бедный малый потрясён до глубины души, но не стал лить бальзам на его раны. Какое слово так и вертится у меня на языке? Удручён. Вот-вот, я был удручён. Поглощён своими мыслями. И к тому же измучен заботами.
* * *
Я всё ещё был измучен заботами, когда на следующий день в половине второго соперники встретились на теннисном корте. Стоял жаркий, душный день, небо заволакивало, где-то вдалеке гремел гром, и мне казалось, в воздухе пахнет крупным скандалом.
- Бинго, - спросил я перед тем, как мы вышли играть с ним в паре, - как ты думаешь, что сделает Тос, когда неожиданно поймёт, что за ним никто не наблюдает?
- А? - рассеянно спросил малыш. Он уже впал в теннисный транс, и глаза у него остекленели. Взмахнув не сколько раз ракеткой, он что-то пробормотал себе под нос.
- Я нигде его не вижу.
- Чего ты не видишь?
- Его нигде нет.
- Кого?
- Тоса.
- При чём тут Тос?
Я понял, что разговаривать с ним бессмысленно.
Единственным утешением мне служил тот факт, что достопочтенный сидел среди зрителей, зажатый между двумя полными дамами в шляпках с вуалетками. Разум подсказывал мне, что даже такой поднаторевший в пакостях ребёнок, как Тос, вряд ли сможет найти способ атаковать человека, выбравшего столь сильную стратегическую позицию. С облегчением вздохнув, я отдался игре и с увлечением гонял по корту викария, когда гром прогремел, казалось, над моим ухом, и буквально через минуту хлынул проливной дождь.
Мы спаслись в доме и, естественно, первым делом пошли в гостиную пить чай. Внезапно тётя Агата, не донеся до рта сандвич с огурцом, спросила:
- А где же мистер Филмер?
Такого шока я давно не испытывал. Резко посылая мяч над сеткой, используя кручёные удары, с которыми викарию никак было не справиться, я какое-то время жил в другом мире. Сейчас я спустился с небес на землю и выронил из рук кусок пирога, мгновенно сожранный спаниелем тёти Агаты. И вновь мне в голову почему-то пришла мысль о неотвратимости судьбы.
Понимаете, Филмер был не из тех, кто относится к еде легкомысленно. Скорее наоборот, он был не дурак покушать; что же касается чая в пять часов пополудни, я не помню такого случая, чтобы достопочтенный на нём не присутствовал, так что, вне всяких сомнений, только злые происки врагов могли помешать ему сидеть сейчас за столом и уплетать пироги за обе щёки.
- Должно быть, его застал дождь, и он укрылся в каком-нибудь строении, сказала тётя Агата. - Берти, пойди и найди его. Захвати с собой плащ.
- Бегу! - лихорадочно воскликнул я. Единственным моим желанием в этот момент было разыскать достопочтенного. Я надеялся, что не наткнусь в кустах на его хладный труп.
Надев на себя плащ и сунув второй плащ под мышку, я ринулся в сад, но в холле наткнулся на Дживза.
- Дживз, - сказал я, - боюсь, произошло непоправимое несчастье. Мистера Филмера нигде нет.
- Да, сэр.
- Я собираюсь перевернуть небо и землю, чтобы найти его.
- Я могу сэкономить вам время, сэр. Мистер Филмер находится на островке посередине озера.
- В такой дождь? Почему он не вернулся?
- У него нет лодки, сэр.
- Тогда каким образом он очутился на островке?
- Он приплыл туда на лодке, сэр. Но господин Томас поплыл за ним следом и отвязал её. Несколько минут назад он рассказал мне, что произошло. Как выяснилось, сэр, капитан Флинт всегда оставлял своих врагов на необитаемых островах, и господин Томас решил, что не может не последовать его примеру.
- Великий боже, Дживз! Должно быть, достопочтенный промок до нитки.
- Да, сэр. Господин Томас с явным удовлетворением отметил этот факт.
Необходимо было срочно предпринять решительные действия.
- Пойдём со мной, Дживз.
- Слушаюсь, сэр.
Мы побежали к лодочной стоянке.
Муж моей тёти Агаты, Спенсер Грегсон (он занимается какими-то махинациями на фондовой бирже), сорвал недавно огромный куш на акциях суматранского каучука, и тётя Агата, выбирая себе загородное имение, действовала с размахом. Приусадебный парк занимал несколько квадратных миль, и многочисленные деревья были в изобилии снабжены разнообразными птицами, в том числе воркующими дикими голубями; в огромном саду цвело около сотни сортов роз; в окрестностях находились хозяйственные пристройки, конюшни и надворные строения, - короче, всё вместе составляло живописный tout ensemble. Но гвоздём, так сказать, программы было озеро.
Оно находилось к востоку от поместья и располагалось на нескольких акрах. Посередине озера лежал небольшой остров. Посередине острова стояло восьмиугольное здание, которое так и называлось: Октагон. А на крыше Октагона, точно посередине, сидел достопочтенный А. Б. Филмер, напоминающий городской фонтан: вода текла с него ручьями. Подплывая к острову (я сидел на вёслах, а Дживз правил рулём), мы слышали отчаянные крики, доносившиеся до нас всё громче и громче, а причаливая к кустам, я увидел достопочтенного в том виде, о котором уже говорил. Помнится, я подумал, что даже у члена кабинета министров могло бы хватить ума укрыться от дождя внутри здания, а не на его крыше.
- Чуть правее, Дживз.
- Слушаюсь, сэр.
Я ловко причалил.
- Подожди меня здесь, Дживз.
- Слушаюсь, сэр. Главный садовник говорил мне сегодня утром, сэр, что недавно на острове гнездился лебедь.
- Мне некогда выслушивать досужие истории из области естествознания, Дживз, - холодно сказал я, удивляясь бестолковому малому, который нёс ахинею в то время, как дождь хлестал всё сильнее, а брюки его молодого хозяина промокали всё больше и больше.
- Слушаюсь, сэр.
Я начал продираться сквозь кусты. Под ногами у меня чавкало, и через два ярда стало ясно, что мне придётся разориться на новые теннисные туфли. Тем не менее я не сдался и в скором времени вышел на небольшую площадку перед Октагоном.
Я слышал, это здание было построено в конце прошлого века, чтобы дедушка покойного владельца мог упражняться в игре на скрипке. Насколько мне известно, этот инструмент издаёт душераздирающие звуки, но, по-моему, они не могли сравниться с теми визгами, которые сейчас доносились с крыши. Достопочтенный, не заметив спасательной экспедиции, по всей видимости хотел, чтобы его услышали в особняке на той стороне озера, и должен вам сказать, я бы не удивился, если б он добился своего. У А. Б. Филмера был превосходный тенор, и его вопли проносились над моей головой подобно снарядам.