В младшем возрасте ты получаешь предупреждение: если попытаешься ударить или обидеть своего соседа на двух первых курсах, твои руки онемеют и похолодеют. Как-то на первом курсе я бросил в База книгу, и моя рука оттаяла только через три дня.
Баз никогда не нарушал Анафему. Даже когда мы были совсем мелкими.
– Кто знает, на что он способен во сне, – говорю я.
– Ты знаешь, – отвечает Пенни, – ты же следишь за ним.
– Я живу бок о бок с темным созданием, поэтому имею полное право вести себя как параноик!
– Я бы с радостью обменяла свою пикси на твоего вампира, в любой день недели. Нет такой анафемы, которая бы запретила ей доводить меня до белого каления.
Мы с Пенни снова идем в столовую за ужином: запеченным картофелем, сосисками и хрустящими булочками, – потом приносим все в мою комнату. Когда рядом Баз, мы не можем с Пенни вот так вместе посидеть. Он бы точно настучал на нее.
Наши посиделки напоминают мини-вечеринку. Только для двоих. Нам ничего не нужно делать, ни от кого прятаться. Пенелопа говорит, что когда-нибудь мы найдем себе квартиру и будем жить так всегда. Но я сомневаюсь. Как только закончится война, Пенни уедет в Америку. Может, даже раньше.
А я найду себе жилье вдвоем с Агатой.
Мы с ней во всем разберемся. Как и всегда. Вполне логично, что мы будем вместе. Наверное, поженимся после школы – родители Агаты так и сделали. Знаю, что она хочет жить за городом… Конечно, я не могу позволить себе ничего подобного, но у нее есть деньги, к тому же она найдет работу, на которой будет счастлива. А если я попрошу, отец Агаты поможет найти работу и мне.
Здорово пофантазировать: что я проживу достаточно долго и смогу решить, что делать дальше.
– Ладно. – Покончив с ужином, Пенелопа отряхивает руки.
– Еще рано, – со стоном отвечаю я.
– В каком смысле «рано»?
– В смысле, еще рано строить стратегии. Мы же только приехали. Я еще не успел как следует все разложить.
Она окидывает комнату взглядом:
– Саймон, что здесь нужно разложить? Ты уже достал две пары спортивных штанов.
– Да, а сейчас я наслаждаюсь тишиной и спокойствием.
Я беру ее тарелку и доедаю сосиски.
– Спокойствия нет, – говорит Пенни. – Только тишина. Она действует мне на нервы. Так что нам нужен план.
– Спокойствие есть. Баз еще не приехал. Ты только взгляни, – говорю я, взмахнув вилкой, – никто на нас не нападает.
– И это говорит парень, который только что разделался с гоблином. Саймон, – настойчиво произносит Пенни, – да, мы отсутствовали два месяца, но это еще не значит, что в войне был перерыв.
С моих губ снова срывается стон.
– Ты говоришь в точности как Маг, – с набитым ртом отвечаю я.
– До сих пор не верю, что он все лето игнорировал тебя.
– Возможно, он слишком занят войной.
Пенни вздыхает и скрещивает руки на груди. Она ждет, что я скажу что-нибудь разумное.
Я же собираюсь потянуть с ответом.
Война…
Нет смысла говорить об этой войне. Скоро она сама нагрянет. Это даже не одна война, а две или три – назревает гражданская война, мы по-прежнему враждуем с темными созданиями, которые существовали всегда, а еще эта ситуация с Тоскливиусом. В итоге все проблемы постучатся в мою дверь.
– Ладно, – повторяет Пенни. Наверное, вид у меня совсем жалкий, поскольку она добавляет: – Полагаю, война от нас и завтра никуда не денется.
Я мою ее тарелку, а Пенни удобнее устраивается на кровати База. Я даже не ворчу. Ложусь на свою постель, слушая рассказы Пенелопы про аэропланы, американские супермаркеты и огромную семью Мики.
Пенелопа засыпает, бормоча об одной услышанной песне: та, как считает подруга, когда-нибудь станет заклинанием, но я не могу придумать ни одного применения фразе «Может, позвонишь мне»[5].
– Пенелопа?
Подруга не отвечает. Я свешиваюсь с постели и достаю подушкой до ног Пенни – так близко стоят кровати. Базу даже не пришлось бы вставать со своей, чтобы убить меня. Или наоборот.
– Пенни!
– Что? – бурчит она в подушку База.
– Иди к себе.
– Не хочу.
– Нужно. Если тебя здесь застукают, то не допустят к учебе.
– Ну и ладно. У меня появится свободное время.
Я выбираюсь из постели и нависаю над Пенелопой. Ее темные волосы разметались по подушке, а очки сползли на щеку. Юбка слегка задралась, обнажая гладкие и пухлые бедра.
Решаю ущипнуть подругу. Она подпрыгивает.