Разделанного поросёнка рождественские мясники унесли в коморку - пусть стынет. А намеренья прошлые тухнут в пьяной голове хозяина, он для накала жажды всё солит свежатину поджаренную - горячее мясо в холодном вине хорошо остывает. Нового вина с полной бочки, вдоволь наточил, - разговор гладко скользит, словно полозья санные заснеженную степь ласкают.
- Не стоит тебе в этот год долг давать, - советует Колан.
И дед с ним согласен. Для крепкого соображения всего хватает - решили тушу в копне сена спрятать, а ночи в Буджаке тёмными падают, нигде таких тёмных ночей нет, не то, что поросёнка, саму копну не обнаружить без огня; запалишь факел - копна сгорит. Нигде нет поросёнка, не найдёшь отчуждаемое добро. Куда пропало?..
- И что мы, скажем? - спрашивает всё ещё хозяин четырёх четвертей свиного мяса.
- Ничего говорить не будем, слух сообразный может, пустим...
Оба, стаканы тяжело держат, кажется, серебром наполнены, хочется какое-то суждение сложить, а мыслей не хватает, и до утра ещё далеко, всякое желание думать пропало; решили остаток ночи - усталости своей постелить.
- Завтра придумаем...
Колан-забойщик, спать передумал, и дед Павел уснуть не может, поросячьи полтушки соображению мешают, зима безсальная заодно со снегом падает. Долг - в душе след гнетущий устилает, - мало мяса остаётся. Уснул.
А Колан не спит, с зятем копну разворошили. Следов, - даже для нюха сытой собаки не оставили.
Утром в берлоге копны, дед Павел обнаружил полное истление заготовленной свинины, один запах шмаленной шкурки остался в сухой траве. Привязанная собака пастью пенится, хвост бубликом держит, скулит от удовольствия в наступившее утро. Кишки не съеденные, мёрзлыми червями расползлись перед ней. Дед Павел снова обшарил всю копну, с сеном в пазухе выполз, и к Колану побежал.
Тот крепко дрыхнет, - вдруг воображения его будят. Дребезжит уличная калитка.
Серые заспанные глаза, конопатая кожа, и горящие волосы забойщика изумление против холодного ветра держат, косо веки скребут негодование, - вчерашнюю усталость показывают.
Услышал Колан, что нет поросёнка в копне - и обрадовался выдумке.
- Четыре четверти туши пропали, - дед гневом переполнен, уже передумал от долга убегать, не до хитрости. - Нет мяса! Украли!
- Украли?.. - славно придумал. Так и держи - украли!
Колан шёпотом говорит, а страдальцу нет интереса беречь тишину.
- На самом деле уволокли, тебе говорят! Украли!!!
- Хорошо получается, не придерёшься, так и держим - украли! Всякий поверит, украли и всё тут! Не вздумай иное говорить! - хитрая улыбка не пропадет с его лица.
- Идём, посмотришь, убедишься, какую горестную пустоту обнаружил.
- А что мне смотреть, уже верю тебе, не смей передумывать. Постоянно одно и то же тверди. А меня спросят, повторю десять раз за тобой - украли, скажу, и всё тут! Нечем долг покрывать, и сельсовету - фига..., славно придумал.
Скверные явления случаются в нашем крае, не один сельсовет не разберётся, куда пропадают свиньи наученные рылом дощатые настилы складывать.
- Точно тебе говорю, не передумывай - повторяет Колан-забойщик; и зевает постоянно, показывает не выспавшееся состояние, почесал ухо, и шатким, зыбким шагом пошёл в дом.
- Так держать! - крикнул ещё раз с крыльца, ...и пропал, плотно дверь за собой закрыл.
- Так держать?.. - переспросил рассеянно дед Павел, вяло поплелся, спотыкаясь о груды замёрзшей глины. В ушах звенели пропавшие переживания. И рождественские бумажные звёзды, колядующими колокольчиками звенели в улицах отовсюду.
Молодцы ребятня, всё ещё святую старину соблюдают, - подумал отчаявшийся дед. - Так держать!..