— Ну что, забили свои яйца в ящики?
— Какие яйца? — опешил Самоваров. — Кто это? Стас, ты, что ли?
— Узнал, поросёнок!
— Ну и шуточки у тебя! Низкопробные…
— Стал бы я так шутить! Ты что, спишь?
— Спал, когда ты затрезвонил.
— Я полчаса ждал, пока ты трубку возьмёшь. Что значит начитаться всякой фигни в библиотеке! Сроду тебя на работе не застанешь. Звонил весь день. Какая-то старуха, должно быть, та, из гардероба, всё долдонит: «Он в библиотеке». Хорошо ты устроился.
— А чего ты звонил?
— Так из-за яиц же. Я имею в виду яйца Фаберже.
— У нас нет яиц Фаберже, — устало вздохнул Самоваров.
— Так другое что-то, но тоже Фаберже. Ты же сам говорил! Что всё везёте к какому-то козлу. Книжку мне ещё дал, проспект с фотографиями, и разузнать просил, — объяснил Стас напрочь забывшему обо всём Самоварову цель своего позднего звонка.
— Ну, и как?
— А так, что ты сейчас окончательно проснёшься. Есть этот красавчик, засвечен в Интерполе. Ещё как! Фотокарточка даже, по-моему, та же, что в вашей книжке. И при ней много всяких интересных штучек. Много раз ваш зарубежный друг задерживался по подозрению во всяких гадостях, но, как у них (да и у нас теперь!) водится, отпускался за недостаточностью улик. Сидел всего пару раз по молодости за неинтересные мошенничества. Вёл себя в гуманной европейской тюряге отлично, освобождался досрочно — за примерное поведение…
— Да не хочу я про молодость и примерное поведение! — вскричал Самоваров. Его живой, со звоном голос вдруг вынырнул из сонного шёпота, как нож из ваты. — Не томи! В чём он марался?
— Ага, вот и проснулся… Тогда ладно. Тогда слушай. Улик, как я сказал, недостаточно, но дела исключительно вонючие, большинство по вашей части. Ещё в семидесятые годы недобрал этот Сезар улик по организации ограблений захолустных итальянских церквей. Оказывается, там тоже в глуши шедевры попадаются. Всё добро свозилось к этому борову, а он его сбывал коллекционерам-штатникам по фальшивым документам…
— А где они в штате были? — спросонья не понял Самоваров.
— Совок ты, Самоваров. Страна такая есть. Соединённые Штаты Америки. Не веришь, сходи в библиотеку, открой энциклопедию…
— Хватит! Поехали дальше!
— Хорошо. В своей стране, Соединённых Штатах Америки, данные коллекционеры состояли в штате сливок общества. Всякими они были миллионерами, даже, скорее, миллиардерами. Эти дяди почему-то как забогатеют, так начинают любить искусство. Покупали дяди у вашего Скальдини картины, статуэтки, какие-то… сейчас посмотрю, я записал!.. Вот: дарохранительницы (до чего Серёга хорошо язык знает! я и русского-то такого слова не слыхал). Есть у вас в музее дар… хранительницы?
— Есть. Покажу при случае. Дальше!
— Дальше — больше. Сезар Скальдини стал дядям гадить. Начал продавать подделки… Тут пошли скандалы, плач дядь, недостаточность улик… Да, заметь, Сезар сильно тяготеет к произведениям ювелирного искусства. Он и сам коллекционирует — не подделки, конечно, но нет гарантии, что откажется от ворованного. Действительно, он разбирается в этом деле неплохо. Лет пять назад промышлял антиквариатом из стран Восточной Европы, иконами. Дела шли бурно. Улик, ясное дело, оказалось снова недостаточно… Много чего на него вешают — якобы вкладывает деньги и в наркотики, и в торговлю нашими Наташами, но всё это так, в тумане… Как тебе портретик?
— Ты знаешь, он правнук Наполеона, задумчиво пробормотал Самоваров.
— Не исключено, — ответил Стас. — Но не в этом дело. Что предпринимать-то будете? Ведь Серёга объяснил (это парень из органов, с компьютера), что личность прямо жуткая. Глотнёт ваши яйца или что там у вас, только ахнете.
— Разве такое возможно? — по-детски изумился Самоваров.
— Почему нет? Придумает какую-нибудь ерунду, что вы там ему за что-то пару миллиардов недоплатили. И ку-ку. Говорят, бывало такое. На крайний случай фальшивки вам сделает, мама родная не отличит от своей супницы или дарохранительницы. Повезёте эту туфту с гордостью в Нетск. В Европе побывали!
— Это, знаешь, вероятнее. Подложит муляжи, даже из идентичного материала, но современные.
— Вот-вот! Тебе видней, — облегчённо вздохнул Стас. — Так что решайте быстрее. Когда едете?
— Послезавтра утром вроде. Но улики-то вечно недостаточны!
— А скверная репутация? Думаешь, пускают этого наполеоновского внучка в хорошие дома?
— Ах, трудно что-то изменить, — вздохнул Самоваров. — Директор наш не однажды с Сезаром встречался и, думаю, знает о нём не меньше нашего, но тащит выставку в Европу. У него своя выгода — покрасоваться хочет. Любит очень это дело.