А недели через две после моего прибытия в Бобруйск взвод нашей роты срочно перебросили в одну из деревень Глусского района для её временной охраны. Узнав о малочисленности нашего гарнизона, партизаны решили атаковать деревню. Случайно мы с Храмовым обнаружили их приближение и подняли тревогу. Бой длился часа три. Противник имел численное превосходство. Партизаны располагали даже пушкой. Они наступали с трех сторон. У нас патронов оставалось очень мало. Отбивались, главным образом, гранатами и минами. Подползшие совсем близко партизанские агитаторы кричали нам: «Господа ротные (?), сдавайтесь!» В ответ им посылалась ругань и отдельные выкрики: «Сталинские холуи!.. Бандиты!»
К восходу солнца положение наше становилось критическим. Двое из отделения, посланного в разведку, не вернулись. Мы заняли круговую оборону. Партизаны проникли в угловой двор, стоявший ближе к лесу. Один из них пытался было забраться на крышу дома, но его сшиб одним выстрелом наш командир взвода.
Вдруг стрельба со стороны противника прекратилась. Партизаны начали спешно отступать. Патроны у нас уже кончились. «В атаку!» — послышалась команда. Мы поднялись из укрытий и бросились преследовать бегущих, но вскоре убедились, что наша атака была излишней… Со стороны Варшавки спешили нам на помощь части нашего батальона.
Этот эпизод доказал майору Снисаревскому, что, поверив мне на слово, он не ошибся. Вскоре при штабе полка создали отдел пропаганды, куда зачислили и меня.
Таким путем в ряды добровольческих батальонов пришел не я один. Были и другие. Некоторых из них мне довелось встречать уже на побережье Атлантического океана. Этот факт лишний раз доказывает, что партизанское движение значительно сократилось бы при наличии национального правительства и действительно Освободительной армии.
Большинство пополнения, конечно, пришло к нам из лагерей военнопленных.
Здесь я должен сделать некоторое отступление.
По имеющимся сведениям, весь следственный материал, по делу РОА, касающийся военнослужащих, взятых в плен советской армией или выданных усердными союзничками на расправу, примерно в 1947–48 гг. по приказу Сталина был уничтожен. Советская пропаганда, даже во время оттепели, всегда ограничивалась по этому вопросу или просто руганью или представляла участников РОА, как сбор всякого рода темных элементов. «Генерал от литературы» Аркадий Васильев в своей книжке «В час дня, ваше превосходительство» по изрядно протоптанной дорожке идет немного дальше. По заданию своих хозяев он показывает Освободительное движение, составленным, главным образом, из людей, обиженных советской властью. Сюда он относит детей «кулаков» (как генерал Власов (?) по мнению автора), детей попов (генерал Благовещенский), детей помещиков (генерал Трухин), репрессированных и т. д.
Подобная теория, помимо воли Аркадия Васильева, нисколько не обеляет сталинскую диктатуру. Если принять во внимание, что в разного рода воинских формированиях (несмотря на огромную смертность в лагерях военнопленных) сражалось на стороне немцев более миллиона советских людей — то каков же был размах террора? Ведь не следует забывать, что большинство членов семей репрессированных (особенно, раскулаченных) разделило судьбу своих родителей. Да и среди выживших не всякому удалось попасть в плен или остаться на оккупированной территории по очень простой причине.
В предвоенный период в воинских документах детей репрессированных (в эту категорию входили и люди, родители или родственники которых во время гражданской войны сражались на стороне белых, зеленых и других повстанческих отрядов) стояли две роковые буквы: Р. Б. (рабочий батальон). В плену людей подобной категории находилось очень мало.
Среди множества военнослужащих РОА я знал лишь одного, который питал лютую ненависть к коммунистам. Он не скрывал что отправил на тот свет уже около десятка партийцев и что счет его еще не закончен.
Во время раскулачивания на глазах у этого человека (связанного) несколько местных активистов изнасиловали его жену. Всю семью загнали ночью в товарные вагоны для отправки в Сибирь. Жена при первой возможности бросилась под поезд. Его родители и четверо детей, где-то в глухой тайге, в районе Бийска, умерли от голода и холода.
Пусть каждый, кто может себя представить в положении этого человека, бросит в него камень!
Таким образом, объяснение Освободительного движения только участием людей, обиженных советской властью, является легендой из области — «ах, оставьте ваши глупости!» Да, были отдельные лица, которых советская власть коснулась когтями сильнее, чем других. У таких обычно отсутствовала иллюзия относительно благополучного возвращения домой, если Сталин выиграет войну. Такие или сражались до последнего патрона или так или иначе выходили из игры, когда уже никакой надежды на создание действительно Освободительной армии не оставалось.