Судя по словам Бурцева, Врангель был самым способным и военачальником, и политиком времен гражданской войны. Он видел с самого начала всю пагубность деникинской стратегии и отсутствие ясных всем целей, ради которых народ пошел бы воевать против большевиков. К сожалению, порядочность Врангеля, воспитанного на вековых традициях, помешали ему убрать в свое время Деникина и взять власть в свои руки. Исход гражданской войны был бы совсем иным. Тем более, что положение белых армий было несравненно лучшим, чем наше сейчас. У них была территория и население. Руководителям белого движения следовало обещать народу еще больше, чем обещали большевики, да не делить шкуру еще не убитого медведя, не устраивать там разные опереточные рады, а сплотиться и общими усилиями разбить большевиков. Только потом можно было бы производить разные реформы и создавать всевозможные рады.
У нас нет таких преимуществ. Мы знаем цель нашей борьбы, но сама возможность борьбы зависит от немцев. А что думает Гитлер — один Бог знает.
Сегодня после обеда ходили всей группой в театр. Смотрели пьесу Островского «Без вины виноватые». Артисты играли прекрасно. Сидевший рядом со мною курсант во время последнего акта пьесы плакал.
Вчера мы были в Скрылевщине. Это — деревушка дворов в двадцать пять в стольких же километрах от Смоленска. Вероятно, она была разрушена или при продвижении фронта, или во время боя с партизанами. Теперь там построены дома в русско-немецком стиле. Дома сделаны из тесаных бревен, окружены низенькой изгородью из березовых жердочек. Вход с улицы. В таких домах хорошо жить дачникам. Крестьянам такая архитектура вряд ли понравится.
И все-таки, это — хорошее начинание. До сих пор немцы только разрушали деревни. Здесь они что-то построили.
В центре деревни — чайная. Над входом прикреплен старинный герб Смоленска. Внутри все отделано со вкусом. Несколько столиков из березы. В углу — буфет, где готовят чай и бутерброды.
Лейтенант Ритвегер говорит, что такими, примерно, станут деревни в будущей России.
В Скрылевщине мы заночевали. Вечером ходили в соседние деревни. Здесь они тянутся цепью, с небольшими промежутками. Жители встречали нас хорошо. Но на рассвете, когда все уже спали, подняли тревогу. Оказалось, одна смазливая девица, с которой Шубин танцевал на вечеринке, заманила его в подстроенную западню. Только благодаря вечной настороженности, приобретенной на фронте, где он служил в разведке, Шубин остался жив.
А произошло вот что.
В конце вечера Шубин предложил своей даме проводить её до дому. Та охотно согласилась, и они побрели по улице на край деревни.
Молодая женщина жила с теткой, но та ушла к больной родственнице. При свете лампы женщина быстро приготовила ужин. На столе появилась бутылка самогона, соленые огурцы и поджаренная капуста с салом.
Какое-то недоброе предчувствие овладело Шубиным. Неохотно, по настоянию Вари (так звали хозяйку) он выпил полстакана самогона. Хорошо приготовленная капуста ему понравилась. Он занялся ею и к самогону не прикасался.
— Ты выпей еще, — настаивала Варя, торопливо наполняя его стакан.
Шубин продолжал есть, время от времени посматривая на свою подругу. Случайно перехваченный беспокойный взгляд Вари еще больше насторожил его. Заметив, что Варя отвернулась, он вылил в горшок с геранью содержимое стакана и, крякнув для видимости, продолжал доедать сало.
В сенях загремело опрокинутое ведро.
— Это, наверное, коза отвязалась, — поспешила успокоить его Варя. — Я сейчас…
Как только она вышла, Шубин положил автомат себе на колени и придвинул керосиновую лампу.
В сенях еще что-то громыхнуло. Дверь рывком открылась. Шубин успел расслышать мужской голос из темноты:
— Живьем его…
В проеме двери появился «козел» в светлом полушубке с автоматом.
— Руки вверх, гад! — рыкнул он простуженным голосом.
Поднимаясь, Шубин изо всех сил дунул в пузырь лампы и одновременно дал длинную очередь из автомата.
На дворе загремели выстрелы. Прямо за стеной разорвалась граната. Стреляя короткими очередями, Шубин ринулся к выходу.
Шубин не знал, что его приятель Лукьянов с другим казаком шли следом за «влюбленной парой». Еще на вечеринке Лукьянов заметил, что молодая женщина у входа шепталась с каким-то стариком и тот указал ей на Шубина. Лукьянов мог бы предупредить своего дружка, но, зная его характер, не решился.