Разве могла бы бригада Гиля, находясь в Германии, перейти к партизанам? А в России она это сделала без особого труда.
К концу 1943 года даже при спешном создании национального правительства и формировании Освободительной армии очень трудно было бы выправить положение на фронте. Но крупных соединений создать тогда за короткий срок уже не было возможности, да Гитлер к этому и не стремился. От союза с русским народом его уже отделяли миллионы погибших пленных, дикая жестокость его войск по отношению к населению и вся преступная политика в оккупированных областях. На доброту и лояльность русских он рассчитывать уже не мог. Как сказал позднее Геббельс, чтобы замедлить отступление своих соотечественников: «Осторожно, немцы… Все мосты за нами сожжены».
Таким образом, переброска батальонов на запад была наилучшим выходом из создавшегося положения.
Пересекая Германию и другие страны, люди прежде всего знакомились с другим миром, о котором им рассказывали до войны столько ужасного. Через двери вагонов они с любопытством смотрели на незнакомые города, села, дороги с рядами фруктовых деревьев по сторонам.
Конечно, они оставили родину, некоторые — друзей, родственников, любимых женщин, но большинство добровольцев обрели душевный покой. Отпал вопрос выбора: идти к партизанам или оставаться в воинской части? Большинство утешало себя мыслью, что со временем все как-то уладится, а в худшем случае — они перейдут на положение эмигрантов, как и бывшие участники Белых армий. Они не могли себе представить той подлости, которую им уже готовили западные гуманисты, и смотрели спокойно на будущее.
Прибыв во Францию и оглядевшись немного, добровольцы быстро заметили разницу в поведении немцев в этой стране. Здесь оккупанты вели себя как благовоспитанные мальчики, там — как колонизаторы средневековья.
Давыдкин был прав. Гюер — небольшой французский городок в Бретани. Прошел уже месяц, как мы высадились из эшелона на этой станции и прибыли в военный городок Кёткидан.
Редакцию газеты и типографию расположили в отдельном здании. Соловей с наборщиками за несколько дней установили печатную машину, привезенную из Бобруйска, и мы выпустили уже несколько номеров газеты.
Питание здесь немного лучше, чем в Бобруйске, но главное изобилие овощей и хлеба. В булочной его можно купить здесь сколько угодно. В первый день по прибытии я купил огромный продолговатый хлеб и большую часть его съел почти за день. Яша и другие последовали моему примеру и первые дни в нашей комнате стоял запах хлеба пекарни. Теперь уже все входит в норму. Хлеб такой величины изредка покупаем на двоих или на троих.
На хлеб здесь тоже карточная система, но, особенно вечером, булочник продает нам его свободно.
Батальоны уже отправили на побережье Атлантического океана. Туда же уехали Смоляров с Яшей собирать материал для газеты.
На днях прибыл батальон полковника Бочарова. Его часть действовала, главным образом, в Смоленской области. Мы с Горчихиным отправились к нему брать интервью. Встретил он нас хорошо, но чувствуется, что он обижен на немцев. Это и понятно.
— Что я могу вам сообщить? — начал полковник. — Сказать, что мои люди рвались на запад, как львы — будет неправда… Доехали благополучно. Все ждут, когда поедем обратно…
Несколько раз мы с Берестовым уже ходили в Гюер. Странное чувство овладевает, когда идешь по узким улочкам этого городка. Кажется, вот сейчас из-за угла появится тот самый юноша из «Шагреневой кожи» или Люсьен Сорель… А французский язык — гораздо благозвучнее немецкого. Более мягкий он.
Женщины здесь кажутся худенькими, даже хрупкими, но одеты, несмотря на военное время, лучше, чем у нас.
Правда, я теперь смотрю на них, как на иллюстрации в журналах. А один из наших уже влюбился в француженку, что работает в прачечной. Иногда вечером я его замечаю около той лавки.
Днем бродили с Берестовым по окрестностям. Здания ферм в этой части Франции старые. Внешне живут не Бог знает как, но в еде, наверное, недостатка нет. На лугах много яблонь, но яблоки кислые. Говорят, что этот сорт яблок предназначен для приготовления напитка, который называется «сидр».
В Кёткидане целый барак на окраине занят пленными неграми. Я вижу их впервые. Немцы относятся к ним лучше, чем к русским пленным, и питание у них лучшее.