Берестов никогда не передавал никому услышанного (кое-что я узнал от него уже во время отступления из Франции, когда все рушилось), но в разговорах о событиях на фронте он иногда замечал:
— Положение может выправиться только после ухода Гитлера от власти.
После открытия второго фронта ошибки сверху посыпались, как из рога изобилия. Фюрер делал глупость за глупостью. Это уже стало традицией, и мы ничему не удивлялись. Но, не дождавшись ничего путного от «человека провидения», мы с некоторого времени стали надеяться, что провидение уберет самого человека.
Неудавшееся покушение на Гитлера 20 июля 1944 года ошеломило нас больше, чем высадка союзников в Нормандии.
Высадки все ждали и в успехе её никто не сомневался. «Атлантический вал», которым часто хвастался Геббельс и другие нацистские недоучки, большинство офицеров и солдат считало «бумажным драконом». Только больному Гитлеру и его подхалимам могло казаться, что несколько разношерстных дивизий, растянутых на таком огромном расстоянии, могут воспрепятствовать высадке союзников с их колоссальным превосходством в технике и людских резервах. События на западном фронте развивались так, как и следовало ожидать. Сюрпризом для многих было лишь месячное топтание Монтгомери с его армейской группой (одна английская и одна канадская армии, плюс межсоюзная авиация) под Каном.
Казалось бы, все здесь располагало к одержанию легкой победы. Как и в Африке, противник был отрезан (там пустыней, здесь — действием авиации) от своих баз. Вооруженные силы, находившиеся под командованием фельдмаршала, имели численное превосходство над 4-й немецкой армией, состоявшей большей частью из третьесортных солдат и фольксштурмовцев. Фактически командовал этой армией уже не хитрый Роммель, как в Африке, и не фиктивный командующий, а «гениальный» ефрейтор — впавший в безумие фюрер.
Несмотря на все свои преимущества, войско Монтгомери продолжало топтаться на месте.
Как пишет Ральф Ингерсол в своей книге «Совершенно секретно»:
«…В конце-концов Монтгомери взял Кан, но с таким запозданием, что американские наблюдатели восприняли поздравительную телеграмму Сталина Черчиллю, как шедевр иронии. Телеграмма гласила коротко: „Поздравляю с блистательной победой при Кане“».
Операция под Каном явилась очевидной неудачей английской армии и её командующего. По существу, приказ не был выполнен. После такого поражения английская армия уже не могла в дальнейшем самостоятельно выполнять поставленные ей задачи. Она окончательно оправилась только к концу войны, чтобы накопленными силами обрушиться со всем мастерством английской стратегии и тактики на безоружных людей во время выдачи на расправу казаков и власовцев в Лиенце и других местах — «Господи, Ты веси». Здесь уже приказ выполнялся с особой пунктуальностью и усердием. Потому, что — куда безопаснее и легче колотить дубинками и прикладами женщин, стариков и детей, чем сражаться против очкастых фольксштурмовцев под Каном.
Боевые действия в американском секторе развивались успешно. На двенадцатый день после высадки 9-я пехотная дивизия с двумя другими, прикрывавшими её с флангов, достигла Барновиль-сюр-Мэр, отрезала Бретанский полуостров и начала наступление на Шербург, который 26 июня был взят.
Здесь я должен сделать некоторое отступление.
На всем протяжении послевоенного периода эмигрантские «историки», стремясь к упрощению (или в корыстных целях), замечают иногда, что генерал Власов, дескать, «поставил не на ту лошадь»… Подобный домысел, как и ссылка на неосведомленность покойного генерала относительно содержания книги Гитлера «Моя борьба» (как будто все события развивались согласно изложенному фюрером в своем сочинении!), не заслуживают серьезного внимания. Так могут думать только лошади!
Генерал Власов был честным человеком, даже слишком честным по отношению к уголовникам-партнерам, с которыми ему по необходимости приходилось иметь дело.
Он был горячим патриотом, но не политиком. Может быть поэтому чувство реальности не сопутствовало ему ни при первых попытках организации Освободительного движения, ни в последующие моменты.
В книге полковника Кромиади (и в других источниках) упоминается о том, что генерал Власов не одобрял тех, кто, как говорится, сломя голову завербовался в немецкую армию.
Подобная точка зрения по такому важному вопросу лишний раз подтверждает то понятие, что Россия всегда являлась «страной рабов, страной господ». Даже покойный генерал Власов не соизволил вникнуть в положение простых людей…