«Однако результат прекрасный! – говорит король, обращаясь к окружающим. – И я благодарю тебя, что и ты этому содействовал», – заявляет он кронпринцу.
Затем он подал руку сыну, который поцеловал ее. Потом протягивает король руку Мольтке, тот тоже целует ее. Под конец подает он руку также и канцлеру, и они несколько времени толкуют о чем-то вдвоем, что, как кажется, не совсем нравится некоторым из высочеств.
В половине седьмого предшествуемый почетным эскортом из кирасиров слева медленно въезжает на гору парламентер от Наполеона, французский генерал Рейль. За десять шагов перед королем он спешивается, идет к нему, снимает шапку и передает ему большой пакет с красной печатью. Генерал – пожилой человек среднего роста, худощавый, в черном сюртуке с аксельбантами и эполетами, черном жилете, красных штанах и лакированных ботфортах. В руках у него не шпага, а тросточка. Все отступают на несколько шагов от короля, последний распечатывает письмо, читает его и затем передает содержание этого известного теперь всем документа Бисмарку, Мольтке, кронпринцу и остальным лицам. Рейль стоит поодаль против короля сперва в одиночку, потом вступает в разговор с прусскими генералами. Кронпринц, Мольтке и герцог Кобургский также вступили в разговор с французским генералом, а король в это время держал совет с канцлером; последний поручал Гацфельду написать ответ на письмо императора. Через несколько минут письмо было готово. И король переписал его начисто, причем он сидел на стуле, а столом ему служил другой стул, который майор Альтен, стоя перед ним на одном колене, держал на другом.
Около семи часов француз в сопровождении офицера и трубача-улана с белым парламентерским флагом отправился назад в Седан. Город горит теперь уже в трех местах, и, судя по красному отблеску дыма, в Базейлле тоже еще не кончился пожар. В остальном седанская трагедия кончилась, и ночь опустила занавес.
На следующий день должен был наступить эпилог драмы. Теперь же все начали разъезжаться по домам. Король уехал снова в Вандресс. Шеф, граф Бисмарк-Болен и я отправились в деревню Доншери, куда мы прибыли уже ночью и поместились там в доме доктора Жанжо. Селение было полно вюртембергскими солдатами, которые расположились лагерем на рыночной площади. Мы переменили место ночлега, потому что Бисмарк и Мольтке по условию должны были еще нынче вечером повидаться с французскими уполномоченными и прийти к соглашению относительно условий капитуляции запертых в Седане четырех корпусов французской армии.
Я ночевал в маленьком алькове возле задней комнаты первого этажа, стена об стену с канцлером, который занимал большую переднюю комнату. Ранним утром, часов около 6, разбудили меня тяжелые шаги. Я слышал, как Энгель говорил: «Ваше превосходительство, ваше превосходительство, какой-то французский генерал ждет вас у дверей; я не пойму, что ему нужно». Потом мне послышалось, что министр быстро поднялся с постели и через окошко обменялся несколькими короткими фразами с французом – это был снова генерал Рейль. Результат разговора был таков, что министр быстро оделся и, не дожидаясь завтрака, несмотря на то что он не ел ничего со вчерашнего дня, сел на лошадь и быстро ускакал. Я поскорее прошел в его комнату и бросился к окну, чтобы увидать, куда он поехал. Он скакал по направлению к рынку. В комнате его царствовал полнейший беспорядок. На полу лежала «Тägliche Lösungen und Lehtexte der Üdergemeinde für 1870», на ночном столике – другая религиозно-нравственная книга «Die tägliche Erquickung für gläubige Christen», которую, по словам Энгеля, канцлер постоянно читает, отходя ко сну.
Я также поспешил одеться, и, узнав, что граф отправился в Седан на встречу к императору Наполеону, который вышел уже из крепости, я поспешил туда же как можно скорее. Шагов 800 от моста через Маас у Доншери, направо от обсаженного тополями шоссе, стоит уединенный домик, в котором тогда жил какой-то бельгийский ткач. Домик выкрашен желтоватой краской – двухэтажный, в четыре окна с фасада; в нижнем этаже в окнах – белые ставни, во втором – такого же цвета жалюзи; крыша шиферная, как почти на всех домах в Доншери. Налево от домика – картофельное поле, сплошь покрытое белыми цветами, направо, шагах в пятнадцати от дороги, – мелкий кустарник. Я вижу, что канцлер встретил уже императора. Перед домиком ткача стояло шестеро высших офицеров французской армии. Из них пятеро имели на головах красные кепи с золотым околышем, на шестом была черная. На шоссе стоит четырехместный экипаж, по-видимому, наемная карета. Напротив французов стояли граф Бисмарк, его двоюродный брат граф Болен, поодаль от них Левештрем и два гусара, черный и коричневый. В восемь часов появился Мольтке с несколькими офицерами генерального штаба, но вскоре уехал снова. Немного времени спустя из-за дома вышел небольшого роста, худощавый человек в красном кепи с золотым околышем, черном пальто на красной подкладке с капюшоном и красных штанах; он заговорил с сидевшими на меже картофельного поля французами. На нем были белые лайковые перчатки, и он курил папироску. Это был император.