– В Москве на вокзале, ты был пьян и этот лохматый тоже. Я читала "Русскую десятку", ты орал – смотрите! человек читает! Моей маме ты не понравился.
– Вспомнил. Да-да. Ты так таращилась на меня, помню, я еще подумал – что это с тобой.
– Я долго на всех таращилась. На всех и вся. Мне в Москве операцию делали, я много лет ничего не видела, грохнулась когда была маленькой с дерева на какие-то железяки.
– Слушай, чего мы стоим? Пойдем, у меня столик занят, я там соки пью. Будешь?
Она пожала плечами, сняла плащ, повесила рядом с его пальто. Антон сделал пальчиками девушке за стойкой, что бы та подошла.
– Любишь стихи?
– Гопницкие очень.
– У тебя интернета нет?
– Есть, но я не люблю с монитора, еще не привыкла.
– А рассказы читаешь, романы там всякие?
– Читаю, здесь два моих любимых стеллажа.
– Сходи в Дом Книги, только не потрать деньги зря, там много самопала. Охламоны из интернета печатают книжки за свой счет, тот же кал, только на бумаге.
– А твой друг?
– Фил – гений!
– Знаю, а то бы я не потратила сто рублей.
А смеется, как дура, подумал Антон. Он плюхнул водки под столом себе в стакан, спрятал бутылку обратно в карман пальто.
– Извини. Будешь?
– Черт. У меня сегодня еще столько дел. Гению налей.
– А как же.
Антон налил ей сока из графина.
– Значит, ты была слепой? Разве это лечится?
– Лечится, если не с рождения.
– Расскажи. Можно я блокнот достану?
– Тоже поэт?
– Почти, только я в строчку.
Пока она говорила, он разглядывал ее из-под ладони, которой поддерживал свою голову. Мокрые волосы на щеке сложились в цифру девять, красивые руки без колец и лака, вена вздулась там, где начинается указательный палец, свитер с эмблемой заповедника штата Огайо. Как хорошо, что я надрался, думал он, трезвый никогда бы к ней не подошел. Любит Мэта Гроунинга и "Южный парк", черт подери, а они бы могли жить вместе и второй телевизор бы не понадобился…
Запиликал телефон в ее сумке, она сказала кому-то – сейчас буду. Уходить ей совсем не хотелось, это было заметно.
– Рада была познакомиться.
– Я тоже…
– Мне пора.
Так неожиданно.
Несколько секунд он тупо смотрел на стул, где она только что сидела, на ее пустой стакан. Когда она прошла мимо витрины, жмурясь от падающего в лицо снега, бросился ее догонять, забыл сказать, что бы она обязательно позвонила. Потом. Как сможет. Настя успела перебежать Лиговский проспект, зажегся красный, даже если кричать, не услышит…
Настя чуть не забыла – сегодня в воскресенье она обещала сходить со слепой девушкой в спортивную школу, где-то далеко на севере города. Девушку звали Алина, подружка с "банды кротов". Настя вчера разговаривала по телефону с ее мамой:
– Вы вообще представляете, что такое гандбол?
Мама ответила, что это типа, когда все сидят на полу и, растопырив ноги, катают друг другу мячик.
– Возможно, что так оно и будет…
– Я адрес школы и деньги на кухне оставила, поедете на такси, это далеко. Там будет еще группа инвалидов.
День только начинался, им надо было к двум часам. Нормально.
Долго ехали, пробки из-за непогоды.
Тетка в спортивном костюме и с секундомером на груди дальше вестибюля их не пустила.
– Девочки, зал сейчас занят, вон еще ваши сидят, познакомьтесь пока.
Группа инвалидов – трое мужчин. Познакомились. Дядя Алик, дядя Боря и еще один с гитарой на ремне за спиной, он не представился. Им было лет за сорок, все в одинаковых штанах и куртках. Настя предложила:
– Пойдемте в столовую?
– Отличная идея!
Заорал дядя Алик, Алина вздрогнула. Сели за стол, Настя принесла поднос с компотом, мужчины продолжили прерванный в вестибюле разговор. Говорил Борис:
– Они у меня в подвале живут, сердце мне вырезали, какой-то механизм вшили, пощупайте, не бьется, и пульса нет. Пришельцы везде, маскируются под предметы, вот как вы думаете, это стакан? Стакан, я вас спрашиваю?! Откуда мы знаем?
Толстый седой дядя Алик, презрительно отмахнулся.
– Пришельцами сейчас никого не удивишь, на Земле и без них есть много удивительных существ.
– Например?
– На улице академика Вавилова, в доме номер семь дробь четыре, живет мой друг двухголовый человек.
– Господи…
– Да-да, он приходил к нему в больницу, только вторую голову прятал под куртку.
– Показал хоть?
– Не, мы и не просили, он и без второй головы страшный.
Все замолчали, было слышно, как стучит в спортзале мяч, свистит арбитр.
– А я Виктор Цой, – сказал мужчина с гитарой.
– Простите…
– Пятнадцатого августа девяностого года я тоже попал в аварию, лежал в коме, был там. До этого гитару в руках не держал, а теперь даже сочиняю.