- И не будет, если ты в сторожах будешь ходить! На что ты надеешься?
- На что, на что... Вот возьмем тачку, тебя буду возить, халтурить буду...
- Лева, какая-то странная вещь происходит, - сказал Беляев. - Мы начинали в равных условиях. Но ты все время побираешься...
- Побираюсь?! - перебил Комаров. - Да у меня так жизнь сложилась... Двое детей, Светка не работает... А я, как этот!
- Как Калигула! - засмеялся Беляев.
- Кто это?
- Да был один такой тип в Риме! Промотал все родительское состояние и вечно побирался. Когда у него родилась дочь, он потребовал от римлян подношений на ее воспитание и приданое. В первый день нового года он встал на пороге своего дворца и собирал монеты в подол. Все же император! Люди шли и бросали ему в подол деньги. Представляешь сценку! Какие у него были возможности заработать "бабки", а он побирался! Да еще как! Ввел огромное количество налогов, обирал всех. Особенно ненавидел людей предприимчивых. Он потребовал от них, чтобы они в своих завещаниях делали его сонаследником. Конечно, Калигула был чокнутым...
- Почему?
- Он своего коня сделал консулом! Четыре года он проматывал римские богатства. Рабам разрешил выступать с любыми обвинениями против своих господ и...
- Вон он идет! - перебил Комаров, кивая на парня в такой же короткой куртке, в какой и он сам был.
Тот подошел, по-деловому поздоровался и извинительно сказал:
- Машина не заводилась. Полчаса крутил ручкой...
Перешли через дорогу к его машине. Это был старенький "Москвич". Комаров нес свою коробку с вином, поглядывая под ноги, боясь поскользнуться и разбить вино. Володя-шофер заинтересованно следил за коробкой, но лишних вопросов не задавал, потому что был не уверен в своем "Москвиче", который, пока он ходил на ту сторону за приятелями, заглох и теперь было неизвестно, заведется ли он или нет. На всякий случай, еще до того, как заводить ключом, он склонился к сиденью, достали из-под него заводную ручку и протянул ее Комарову, поставившему коробку с вином на заднее сиденье и теперь готовому покрутить эту ручку.
Машина была не прогрета, в ней было попросту холодно. Беляев это сразу почувствовал, когда сел на переднее сиденье. Володя включил зажигание, Комаров сделал несколько оборотов ручкой, машина вздрогнула, словно испугалась, и заработала. Через Серпуховку по Тульской улице выехали на Варшавское шоссе, там свернули на Каширское. Как раз на повороте заметили разбитую "Волгу", врезавшуюся в самосвал, который в довершение к этому повалил бетонный столб. Рядом толпились люди, стояли милицейская машина и "скорая" с помятой дверью.
- Третья! - сказал Володя.
- Что? - спросил сзади Комаров.
- За сегодняшний день - третью аварию вижу... Когда выехали за кольцевую, Беляев спросил:
- Доедем?
- Она разогреется... Не подведет...
Свернули на второстепенную дорогу и поехали через заснеженный лесок. Ни встречных, ни попутных машин не было. Через несколько поворотов показался глухой зеленый забор, окончившийся въездными решетчатыми воротами, которые были открыты, и "Москвич" свободно въехал на какую-то территорию. Свернув к двухэтажному современному строению, остановился. Сразу же бросились в глаза новые красные "Жигули", приткнутые носом к стене, без номеров, лишь к заднему стеклу изнутри был прилеплен иногородний транзитный номер на бумаге. У Комарова алчно засветились глаза, еще до того, как он вышел из "Москвича", этот блеск заметил Беляев, когда к нему обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Комарова. Ему было важно увидеть реакцию Комарова, почувствовать его психологическое состояние. Да и сам Беляев при виде новой машины несколько заволновался, поскольку...
Вышли из "Москвича" и тут же бросились осматривать новый "Жигуль" пожарного цвета, а может быть, цвета гвоздики или цвета любви. Кому как нравится. Каждый сравнивает с тем, что ему нравится. Были времена, когда мода была на черный цвет. Москву бороздили мрачные черные машины, все под одну гребенку. Теперь же в автостроении появилось некое разнообразие, пусть скудное, но все же... Красный, желтый, голубой...
- Полный атас! - сказал Комаров и покачал головой. Теперь улыбка не слетала с его губ.
- Аппарат что надо! - сказал Володя-шофер, посредник, и направился в здание за хозяином машины.
Шел пока наружный осмотр машины, ключей от нее у Володи не было, он должен был привести хозяина с этими ключами.
- Надо брать! - воскликнул Комаров.
- Не спеши, - спокойно сказал Беляев, в общем-то, завидуя радости Комарова и злясь на эту радость. На пальто человек не может заработать, а тут на машину губы раскатал.
Появился Володя, но не с хозяином, который был пока занят, а с его представителем, грузным человеком в каракулевом "пирожке". Он открыл машину, подняли капот и крышку багажника: все сияло новизной, блестела медь контактов, пахло краской, каждое номерное клеймо было отчетливо видно. Комаров с восторгом сел за руль, машина легко завелась, он дал назад, проехал несколько метров по площадке, развернулся и остановился у ног Беляева.
- Ну как? - спросил грузный в шапке- "пирожке", когда Комаров вышел из машины.
- Да-а, - протянул с улыбкой блаженства Комаров,- умеют итальянцы работать!
- Тогда надо обговорить, - сказал грузный. Беляев подошел ближе и все стали в кружок.
- Хозяину - семь кусков, кусок - мне, и полкуска - Володьке, - сказал помощник хозяина, кивая на шофера.
- Так же не договаривались! - вскричал Комаров. - Называли же шесть с половиной!
- Мало ли что было вчера. Тут грузины узнали - отрывают за девять!
- Подумаем! - мрачно сказал Беляев и отошел в сторону. Комаров пошел за ним. А грузный с Володей отправились за хозяином.
- Ну наваривают! - процедил со злостью Комаров.
Беляев строго уставился на него и сказал:
- Сколько раз вам, балбесам, повторять, что варианты нужно прорабатывать!
Комаров с испугом взглянул в глаза Беляеву, опасаясь, что тот сейчас даст отбой и сделка не состоится.
- Надо брать все равно, - сказал неуверенно Комаров.
- Бери! - крикнул Беляев. - Есть у тебя восемь с половиной тысяч?! Бери! Привыкли за чужой счет банковать! Пошли отсюда!
Комаров вцепился в рукав зимнего пальто Беляева и взмолился:
- Коля, возьми, гадом буду, отработаю!
Теперь Беляев отчетливо понял, что это было колоссальной ошибкой, что он пообещал Комарову купить машину. Беляев не предполагал, что Комаров посягнет на новую машину, речь шла просто о машине, наподобие тех, которые сбывали из такси. Проще говоря, Беляев был теперь поставлен в ситуацию, из которой был только один выход, чтобы Комаров понял, как тяжело даются идеи, - отказать. Конечно, Беляев несколько сгущал краски, но вывод он сделал правильный, поскольку - уступи сейчас, завтра Комаров сядет на шею и Беляев же будет виноват. Да, серьезное упущение он допустил, когда пообещал машину. Но она была обещана в то время, когда Комарова нужно было вытаскивать из трясины. И, возможно, это обещание послужило неким стимулом к выправлению ситуации. Словом, сначала Беляев решил окончательно отказаться, но когда Комаров взмолился, он крепко задумался, как быть.
- Ты что, Коля, не веришь мне?!
- Верят в Бога!
- Мне?! - задыхаясь, переспросил Комаров.
Тут возник еще один нюанс, и Беляев не стал бы отрицать его наличие: зачем брать машину кому-то, когда Беляев просто может взять ее себе. Это драматическое отступление от общей концепции размышлений, впрочем, было сразу же погашено здравым и грубым аргументом: не высовывайся! Зачем привлекать внимание людей, завистливых и болтливых.
- Такая тачка! - продолжал нервно бубнить Комаров.
- Машина хорошая, - мечтательно проговорил Беляев, и Комаров понял, что в нем происходит смягчение.
- Все равно у меня денег с собой нет, - сказал Беляев,
- Как нет?! - в страхе удивления воскликнул Комаров.
- Я еще не псих, чтобы возить на встречи неизвестно с кем такие суммы! Начинали мерзнуть ноги.