Сомохов удивленно переводил взгляд с Горового на Пригодько.
– Мы?
– Я с Захаром. Тут такое дело…
– С Захаром?
– Ну да.
– Захар с нами с Антиохии идет.
Горовой оглянулся на красноармейца.
– С какой Антиохии? Тут он был.
Улугбек Карлович обернулся к владельцу замка, ища пояснения, но тот уже удалился с площадки, предоставив старым друзьям возможность побеседовать всласть.
– Я еще раз повторяю, – голос Сомохова зазвенел от напряжения. – Захар был с нами. А кто это рядом с тобой, я не знаю.
Оба спорщика уперлись взглядами в опешившего Пригодько.
– Да как же так? Я ж… Друзья, я ж с вами… с начала самого?
Сомохов недобро сузил глаза:
– Только убили тебя… Захар. Мы тебя сами хоронили, а вот не прошло и полгода, как вместо одного убитого сразу двое живых объявилось.
– Значит тот, который с вами, тот неправильный! Я ж, – Пригодько запнулся, подыскивая аргументы.
Горовой подошел к ученому, положил ладонь ему на плечо.
– Наш это Захар. Наш. С чего тут городить кому против нас такую западню?
– Я ж за вас… – обиженно сопел Пригодько.
– Ша! Хватит! – оборвал его Тимофей. – Ты наш. Тот… Тот – тоже, возможно, наш. И, вообще, мниться мне, что Захаров можа бути и болей, чем два.
Сомохов удивленно посмотрел на товарища, ожидая объяснений, но он только кивнул за спину ученому. Сомохов обернулся.
За его спиной плечом к плечу стояло три удивительно схожих "тирока". Стояли и слаженно улыбались, вслушиваясь в споры гостей хозяина.
– Как я понял, удивляться тут можно много и часто.
Троица мутантов синхронно осклабилась.
4.
Хозяин замка ответил на вопросы этим же вечером. Когда русичи, снедаемые "жаждой познания" ввалились в подвалы замка, он как раз возился с громоздкой машиной.
Гостей старик выслушал молча, продолжая нажимать одну за другой кнопки на матовой панели аппарата. Стовяшие за спиной русичей охранники из числа мутантов взирали на манипуляции с благоговейным ужасом.
– Люди… Тела… Сделать тело – это не так сложно, как вам кажется. Да что там, – любая особь женского пола при желании создает человека за девять месяцев.
Старик закончил стучать по клавишам аппарата и отступил на шаг, оценивающе оглядывая свое творение.
– Сущность личности – намного более тонкая материя. Здесь с наскока не получится.
– Уважаемый, извините, что настаиваю, но ответьте на вопрос, который мы задали. Этот… человек – он наш товарищ? Или всего лишь какое-то внешнее подобие, созданное с определенной целью вами или вашими… собратьями?
Эниуку усмехнулся, морщины раздвинулись, обнажая свету белоснежные зубы:
– Если так ставить вопрос, то вы все – всего лишь подобия.
– Как?
– Нельзя пробить время, перебрасывая сложную органику. Но можно переносить простые элементы. Да что там – мы обеспечиваем существование своей планеты исключительно благодаря таким переносам. Но для живого существа, обладающего личностью, перенос намного сложнее.
– Вы не ответили на вопрос.
– Я пробую это сделать… Когда человека ли, аннунака ли переносят через время, его раскладывают на две составляющие – делают слепок души, личности и полную копию тела. Материал тела разбирается на простые элементы и передается одним пучком, слепок личности разбивается на определенные составляющие… кодируется и передается отдельно. Это – неэтично по нашим меркам. Перенос влечет за собой временное разрушение тело и уничтожение личности. Фактически, по всем меркам, это – смерть, за которой идет воскрешение. Опыты с аннунаками в этой области запрещены именно из-за того, что по слепку личности возможны клонирования сразу нескольких носителей идентичной сущности.
– Чего? – удивленно спросил Горовой.
Сомохов молчал.
Старик подошел к Пригодько и похлопал того по плечу:
– Ваш друг умер, когда перешел из своего мира в этот.
– Из времени?
– Время – одно из состовлящих мира. Меняется оно, меняется мир.
– Шо та я не пойму. Так це – Захар ци не?
Сомохов, быстрее друга усвоивший переданную им информацию, ответил за старика.
– Захар… Это Захар… А мы – это мы.
Пригодько, так же плохо усвоивший сложные размышления хозяина замка, расплылся в улыбке.