На кровати тихо скулила Дашка. Ее сожитель или муж молчаливой громадой замер в проходе, не решаясь на скоропалительные действия под дулом оружия.
– В командировке я был… В длительной… В Африке.
Даша запричитала:
– Ты не подумай, Костик. Я навещаю ее. Денег подбрасываю, еды привожу. Она работать устроилась, в магазин. Я мы ведь так… Только хорошего хотели.
Она схватила с тумбочки, заваленной газетами и кроссвордами, карандаш и торопливо зачиркала что-то на обрывке газеты. Бугай молчал.
– Вот адрес. Ее и… номер места на кладбище.
Костя медленно встал, схватил бумажку, спрятал револьвер и торопливо вышел. На душе было паскудно.
5.
Вилла "Буна" в предместьях румынского Брашува была для соседей загадкой.
В последние годы в странах развалившегося социалистического блока активно раздавали земли и собственность бывшим владельцам. Окрестности Брашува эта лихорадка не минула. Французские врачи, испанские инженеры, американские дворники один за другим вытаскивали из потертых кейсов и запыленных сундуков пожелтелые акты на владение, и правительства, заложники своей "победы" над павшими режимами, отчуждали в пользу наследников дома и земли. Те, сами не зная, что делать со свалившимся богатством, выставляли новое имущество на продажу, обрушивая рынки недвижимости и провоцируя инфляцию.
Так что когда имение, входившее в список исторических памятников, отдали новому-старому владельцу, все в окрестностях Брашува ждали, что хозяин будет номинальным. Даже гадали, какая сеть отелей предложит большую цену.
Но чаянья не оправдались.
Земли усадьбы окружили высоким забором, провели новейшую сигнализацию, навешали видеокамер. В доме сделали капитальный ремонт. Граф Вышану, потомок и родственник трансильванских властителей Баториев и Цепешей, оказался вполне состоятельным человеком. Доля в алюминиевой добыче в далекой Австралии дали ему возможность восстановить родовое гнездо. Так думали все…
Еще было известно, что граф очень стар…
Телефон звонил, не переставая, и дворецкий недовольно поморщился, шаркая отекшими от артрита ногами по высоким ступеням.
– Имение господина…
Подняв, наконец, трубку, слуга начал заученную речь, но договорить ему не дали.
– Графа, быстро!
– Господин граф изволит отды…
И опять старика прервали:
– Это – я, чурбан ты этакий! Дай мне Рему на линию и поторапливайся, развалина!
Дворецкий вздохнул и переключил звонок в библиотеку. У звонившего были определенные привилегии.
Граф терпеть не мог, если его дергали по пустякам. И в скрипе старческого голоса звонившему почудились металлические нотки:
– Что-то случилось, Грегори?
В ответ хозяин виллы получил настоящую бурю эмоций:
– Они здесь, Рему! Все – как я говорил!!
Старик поперхнулся:
– Что? Как?
– Ну, скажи, скажи, что я – умница!!! – в трубке дурашливо захихикали. – Помнишь свитки, что мы перебирали? Те, из архивов сиятельного старца?! В них были верные имена и почти совпали даты!
Граф подобрался:
– Ты уверен? Абсолютно?
Голос в трубке разразился приступом истерического смеха:
– Как в себе самом! Как в тебе, наконец! Они здесь!!
Вышану вскочил и нервно прошелся по комнате. Семенящие шаги сменились уверенной поступью, движения старика стали быстрее, точнее, экономней.
– Я выезжаю к тебе! – он остановился. – Хотя нет! Постой! Пошлю Космина и Золтана… Да, точно. Они сами найдут тебя.
Старик остановился.
– И не вздумай потерять их! – граф поперхнулся и закашлялся, после чего зло зашипел в трубку. – Не вздумай! Если это правда, то ты станешь…
Голос собеседника внезапно вклинился в монолог Вышану:
– Рему, время дорого!
– Что?
– Возможно мне это только кажется, но… Кто-то ищет их не меньше нас.
6.
– Ты серьезно?
– А что так?
Сергей отодвинул от себя конверт, из которого торчал краешек чужой фотографии.
– Ты совсем от жизни отстал? За такое могут, знаешь что? После Москвы и Буйнакска…
Малышев подлил водки в рюмку собеседника.
– Брось, Серега! Я ж не из смертников джихада, – Костя вынул фото Сомохова, которое сам же и забрал из печати еще два часа назад. – Да и друг мой – таджик, а не чеченец.
Сережка Калякин, уже изрядно пьяный, но по старой служебной привычке все такой же массивно-основательный покачал перед лицом приятеля пальчиком, похожим на обрубок сосиски: