Люк пристально посмотрел на нее. Но Лора готова была поклясться, что он не видел ее. Казалось, он заглядывал в глубь себя, в свою душу.
— Начиналось действительно как игра, — признался он. — Но чем больше я узнаю вас, тем яснее становится для меня, что вас нельзя принимать в эту игру. Вы мне очень нравитесь, Лора. Поэтому многое в моих планах придется поменять. Вы — запретный плод. И я все время твержу себе, что не имею права его отведать. — Люк слабо улыбнулся. — Но мне не всегда удается поступать как должно.
Щеки Лора запылали.
— Отпустите мою руку — мне больно, — произнесла она.
Люк нежно поцеловал ее пальцы, затем застегнул на ней платье так непринужденно, словно делал это ежедневно.
— Поверьте, мне очень жаль, — сказал он серьезно. — Нехорошо пользоваться вашей беззащитностью и ранимостью. Я вел себя не так, как подобает… — Люк помолчал и уточнил с улыбкой: — Как подобает английскому джентльмену.
С минуту она смотрела ему прямо в глаза. Затем, с полным сознанием того, что делает, изо всех сил ударила его по щеке.
— С последним вашим заявлением я полностью согласна, — заявила Лора.
Он прикрыл рукой красный след от ее ладони и тихо осведомился:
— За вами не пропадет, верно?
Лора судорожно глотнула. Как она посмела так распуститься? С детства ей внушили, что неприлично даже повышать голос. А здесь она дважды ударила человека по лицу. Она не могла больше рассчитывать на безнаказанность, а Люк тем не менее улыбался и ласково на нее смотрел.
— Мне жаль, что я расстроил вас, Лора, Но я не жалею, что поцеловал вас. Я наслаждался каждым мгновением. Думаю, и вы тоже.
Ну можно ли вести себя прилично с таким наглецом!
— Знаете, кто вы такой?
— Знаю, — спокойно ответил Люк. — Могу сказать это на четырех языках.
— Всего-то? — удивленно протянула Лора.
— Да, всего-то. К тому же я побывал во всех европейских странах.
— Неужели кто-то ждал вас? — спросила она насмешливо. — Вот уж кому я не завидую.
Он долго молчал, затем тихо произнес:
— Я вернулся домой потому, что мой отец и брат погибли в автокатастрофе.
— Ох, простите меня, ради Бога! Как мне жаль вас!
Его лицо смягчилось.
— Жаль меня, Лора? Вам нельзя меня жалеть! Это вас далеко заведет.
— Скажите, вы всегда так недоверчивы к людям? — спросила Лора.
— Только к тем, кого похитил.
Она взглянула на его красивое, волевое лицо; кожа казалась бронзовой в лучах заходящего солнца.
— Не думаю, чтобы вы кого-нибудь похищали раньше, — задумчиво произнесла она.
— Почему вы так считаете, мисс Деловая Женщина?
— Потому что вы достаточно сильный человек, чтобы без подобных средств добиться своего, — ответила Лора.
Он улыбнулся:
— Если похищение — моя последняя ставка, не считаете ли вы, что со мной следовало бы быть поосторожней?
— Следовало бы, — согласилась она. — Но я самый импульсивный человек из тех, кого я знаю! И вред от этого в первую очередь мне самой.
— Пожалуй, тут вы правы, — сухо заметил Люк, снова заводя двигатель и выруливая на дорогу. — Но, пожалуйста, давайте вернемся к вашему интереснейшему рассказу о том, как я попаду в английскую тюрьму. Вы меня заинтриговали.
Лора смотрела на проносящийся за окном пейзаж, стараясь успокоиться. Чувства ее пребывали в полнейшем смятении. Конечно, Люк понимал, что волнует ее. Ведь только от одного его ласкового взгляда она забывала все неприятности, которые он на нее навлек. Если не расстаться с ним в ближайшие дни, то она совсем потеряет голову.
— Я бы хотела вернуться назад, — прошептала Лора.
— Как? Вернуться в дом ненавистного похитителя? — воскликнул Люк с шутливым ужасом.
— Вы можете запереть меня в комнате. Тогда я, по крайней мере, буду лишена вашего общества.
— Видимо, мне опять придется разочаровать вас, — спокойно возразил Люк.
— Что на этот раз?
— Я решил повезти вас обедать. Смиритесь с моим присутствием еще на некоторое время.
— Вы с ума сошли! — не удержалась Лора. — Неужели вы не понимаете, что во время обеда я опять попробую сбежать.
— Конечно, попробовать вы можете, — рассудительно произнес Люк. — Но если вы сбежите до обеда, то не получите очень вкусной еды, а после, я думаю, вы будете просто не в состоянии двигаться.
— А если свобода мне дороже любой еды? — с пафосом проговорила Лора.