Только они нас и видели! Ещё пастух коров не погнал, а мы уже вышли из села. Роса большая была, так мы, чтоб не очень вымокнуть, шли не табунком, а цепочкой по тропинке, друг за дружкой. Огородами прошли — тут и лес. На опушке заяц нас поджидает. Шубка у него серая, лапки белые и хвостик будто снежок. У меня в сумке морковка была. Хотела я подманить зайчишку, да где там! Как задал косой стрекача! Будто во сне его увидели.
Малинник от опушки не очень далеко, и ведёт к нему всем известная дорожка. Прежде-то она проторённая была, утоптанная, а нынче заросла травой: некогда людям топтать в лесу стёжки-дорожки, другие их одолели заботы. Война.
Знаю, что есть на свете леса роскошнее и богаче нашего, но для меня мой лес всегда самый лучший. Особенно по утрам, когда просыпается каждый листок, каждая травинка. Сияют умытые росой ромашки, синеют колокольчики, и мёдом пахнет золотистая кашка. А птицы! Они поют, заливаются на разные голоса и как будто приветствуют нас: «Идите быстрей! Шагайте смелей! Никто не обидит вас в нашем лесу».
Малины созрело много. Была тёмно-розовая, того цвета, который и называют малиновым. Была алая, сизая, даже белая попадалась, и вся такая спелая, что сама отрывалась от стерженьков и падала нам в ладони. А ветки, покрытые ягодами, были тяжёлые, как виноградные грозди.
Мы с Доськой ели один раз виноград. Ещё до войны наш папа ездил в областной город и привёз нам оттуда и синего, и зелёного. Хорош, но малина наша лесная слаще.
А собирать её, знаете, как надо? Привязать нужно бадейку или кузовок к поясу и брать обеими руками. Оберёшь одну малиновую ветку — вот и четверть бадейки. За другую берись. Скоро все кузовки, все бадейки и ведёрки наполнились доверху, сами мы поели вдоволь и — домой.
Назад-то мы медленней шли: солнце уже поднялось и грело жарко. Я две бадейки через плечо повесила, в правой руке лукошко, а в левой Доськино ведёрко несла. Вовка полный кузов нёс и всё руки менял, перекладывал из одной в другую: тяжёл, видно, кузовок был.
Сушили малину мы на крыше сарая. Сперва сена насыпали, покрыли его чистой ветошью, рассыпали по ней малину, а сверху старой марлей легонько прикрыли и положили по краям камни, чтобы не унёс нашу малину ветер.
Солнце в июле жаркое, за два дня высушило ягоду. А какую не до конца, та в печке за ночь досохла. Мы её рассыпали в холщовые белые торбочки: душистый будет у солдат чай!
Баба Дуня только пятую пару носков связать успела, а тут и пришла в сельсовет машина, и стали матери укладывать в неё солдатские подарки. Всего принесли, чего только смогли: и холста на портянки, и носки шерстяные, и варежки. Огурцов собрали и помидоров позеленей. Машина побежит быстро, ей у семафора стоять не надо, довезёт овощи свежими. Баба Дуня напекла отличных лепёшек, и всё старалась получше пристроить их, чтоб не раскрошились на быстром бегу машины.
Много народу пришло провожать машину с подарками: все ребята и женщины собрались. Мужиков-то раз-два и обчёлся. Воюют мужики.
Всё сложили, всё погрузили. И ушла машина на фронт, повезла подарки дорогим нашим героям-воинам.
МЫ НЯНЧИМ ВАСЬКУ
Вы, может, думаете, что мы не знали про тимуровцев? Всё знали. И по радио слушали, и в «Пионерской правде» читали. И сами хотели стать тимуровцами. Но не догадывались, как начать.
Придумали с Вовкой бабе Дуне дров наколоть, а она — кричать!
— Бросьте топор! Ноги себе покалечите!
— Баба Дуня, я же дома всегда колю, — умоляет её Вовка, но она и слушать его не хочет:
— Дома делай, что вздумаешь, а у нас вон какой топор! И тяжёл он, и остёр! Узнает дед Матвей, что я вам его давала, голову мне оторвёт!
— Баба Дуня, ведь вы же солдатская мать, и мы хотим вам помочь, хотим быть тимуровцами, как все пионеры, — толкую я.
— Ладно, помогите, — усмехается баба Дуня. — Вон в печке каша стоит, идите-ка поешьте.
Мы — с радостью: каша-то нынче бывает не всякий день, да к тому же ещё молочная. Хороши тимуровцы, а?
И вдруг моя мама говорит:
— Тоня совсем замучилась: Ваське-то второй год пошёл, а не ходит он, даже и не стоит ещё. Витюшке самому впору в садик ходить, а он малыша воспитывает: и кормит его, и на руках таскает.
Я не стала спрашивать маму, почему шестилетний Витя должен воспитывать годовалого Васю, всё было понятно. Очень молодая их мама была эвакуирована к нам, кажется, из города Орла. Деда с бабой при них не было, папа их воевал. Тоня получала по карточкам хлеб, но одним хлебом разве проживёшь?