На следующий день после ввода войск на здании азербайджанского ЦК появились надписи: «Долой советскую империю!», «Долой КПСС!», «Советская армия — фашистская армия».
Кстати, хозяин этого здания Абдурахман Везиров, обещавший Сахарову и его спутникам, которые пытались заговорить с ним о Нагорном Карабахе, «большую кровь», как только в Баку началась «заваруха», сразу же удрал в Москву «на лечение». Видно, печальная участь Чаушеску действительно сильно его напугала.
КОНСТИТУЦИЯ САХАРОВА
Свой проект конституции, правда незавершенный, Андрей Дмитриевич представил в ноябре 1989 года, за месяц до своей кончины. Назывался он «Проект Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии». Надо сказать, над новым названием Союза лидеры страны потом будут долго биться, предлагая самые разные варианты, но вот Сахаров предлагал такое.
В основе проекта лежала идея защиты прав личности и права ВСЕХ народов на государственность. Именно — всех, что сразу придавало этому проекту необычность, масштабность, хотя и очевидную утопичность. Однако Андрей Дмитриевич словно бы сознательно шел на это. Вряд ли он рассчитывал, что текст в таком виде будет принят. Видимо, он ставил перед собой какую-то другую цель. Возможно — наметить, к чему следует стремиться, если и не сегодня, то хотя бы в более или менее отдаленном будущем. Может быть, даже, как говорится, — «в идеале».
Вообще текст был не очень привычен для глаза как юридический документ. Вместе с тем при чтении его с самого начала становилось ясно, что он составлен в высшей степени благородным и высоконравственным человеком, ставящим благородство и нравственность превыше всего.
«Цель народа Союза Советских Республик Европы и Азии и его органов власти, — говорилось в проекте, — счастливая, полная смысла жизнь, свобода материальная и духовная, благосостояние, мир и безопасность для граждан страны, для всех людей на Земле независимо от их расы, национальности, пола, возраста и социального положения».
Право людей на счастье, на счастливую, полную смысла жизнь… Вряд ли авторы каких-либо других подобных документов когда-либо осмеливались включать в них такого рода категории — «счастье», «полная смысла жизнь»…
Хотя в стране к тому времени все более четко обозначался вектор движения к рыночному, то есть, так сказать, капиталистическому устройству экономики, Сахаров в своем проекте остается верен давней своей идее конвергенции — соединения лучшего, что есть в социализме и капитализме, ибо по-прежнему, видимо, уверен, что ни тот, ни другой строй по отдельности не в состоянии решить наиболее значительные, жизненно важные проблемы человечества:
«В долгосрочной перспективе Союз в лице органов власти и граждан стремится к встречному плюралистическому сближению (конвергенции) социалистической и капиталистической систем как к единственному кардинальному решению глобальных и внутренних проблем. Политическим выражением конвергенции в перспективе должно быть создание Мирового правительства».
Мировое правительство — это то, о чем говорили и мечтали многие лучшие представители человечества, в частности Альберт Эйнштейн. Будет ли оно когда-нибудь? Или это что-то малосбыточное вроде «Города Солнца» Томмазо Кампанеллы? Прообразом мирового правительства в принципе, наверное, можно было бы считать Организацию Объединенных Наций. Но что-то у нее не больно получается «править миром». И не видно, чтобы когда-нибудь получилось. Слишком разные материки, страны, люди…
На один уровень по степени важности Сахаров ставит внутренние законы страны и международные законодательные акты, прежде всего касающиеся прав человека. Более того, международное законодательство в этой сфере он поднимает выше:
«Граждане и учреждения обязаны действовать в соответствии с законами Союза и республик и ПРИНЦИПАМИ ВСЕОБЩЕЙ ДЕКЛАРАЦИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА ООН (выделено мной. — О.М.)
Международные законы и соглашения, подписанные СССР и Союзом, в том числе Пакты о правах человека ООН…, имеют на территории Союза прямое действие и приоритет перед законами Союза и республик».