Вопреки расхожим домыслам конкретные действия Сталина в предвоенный период времени однозначно свидетельствуют о том, что он прекрасно осознавал надвигающуюся опасность нацистской агрессии и предпринимал скрытные меры по организации отпора ожидаемому немецкому нападению. Хотя одновременно стремился сделать все, чтобы максимально оттянуть начало нацистской агрессии.
Еще 8 марта Политбюро приняло постановление «О проведении учебных сборов военнообязанных запаса в 1941 году и привлечении на сборы из народного хозяйства лошадей и автотранспорта». Таким образом, под видом больших военных сборов фактически была проведена частичная мобилизация 805 тысяч военнообязанных. Только мог ли Сталин пойти на отвлечение из народного хозяйства таких колоссальных людских и материальных ресурсов, если бы он действительно считал, что СССР в 1941 году не угрожала нацистская агрессия?
В период с 13 по 22 мая из глубинных районов СССР начинается выдвижение к западной границе соединений четырех армий (16-й, 19-й, 21-й и 22-й) и готовится выдвижение еще трех армий (20-й, 24-й и 28-й), которые должны были закончить сосредоточение к 10 июля.
12 июня Генштаб приказал командованию западных округов под видом учений начать скрытное выдвижение дивизий войск второго эшелона армий прикрытия, которые должны были к 1 июля занять районы сосредоточения в 20–80 километров от границы. Смешно было бы утверждать, что такая колоссальная переброска войск в приграничные районы могла быть осуществлена без их личного одобрения Сталиным.
В апреле началось строительство трех фронтовых командных пунктов, 19 июня поступил приказ о выведении к 22 июня штабов этих трех фронтов на полевые командные пункты, а 21 июня, было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об организации фронтов и назначениях командного состава».
И, наконец, в 22 часа 20 минут 21 июня была издана Директива НКО № 1 о приведении в боеготовность войск западных военных округов.
Все эти крупномасштабные скрытные мероприятия по организации отпора ожидаемой нацисткой агрессии, делались исключительно только после их одобрения Сталиным, поэтому ни о каком его неверии весной 1941 года в возможность скорого нацистского вторжения в СССР не может быть и речи.
Однако, осознав неизбежность близкой агрессии со стороны Германии, Сталин, судя по всему, допускает просчет, полагая, что Гитлер по своей собственной инициативе не может начать войну на два фронта. Разумеется это была ошибка кремлевского лидера. Задним числом все это понятно, но при этом хотел бы я видеть хоть одного современного историка или политика, который бы основываясь на имевшейся в то время в распоряжении Москвы информации вразумительно мог бы обосновать, почему Сталин весной 1941 года должен был исходить из того, что Гитлер по своей инициативе может начать войну на два фронта.
Из этой, изначально неверной, посылки последовал и неправильный логический вывод советского лидера: коль скоро нацисты все же готовы бросить свои силы против СССР, то надо ожидать и скорого заключения мирного договора между Лондоном и Берлином.
Разумеется, такой англо-германский мир мог бы быть построен только на антисоветской основе, а это означало бы, что СССР будет вынужден воевать без союзников и сразу против практически всех развитых стран мира. Выиграть такую войну СССР не мог в принципе. Именно поэтому Сталин предпринял все возможные меры для того, чтобы ни в коем случае не допустить столь негативного развития событий.
Сейчас возможность англо-германского сговора летом 1941 года, как правило, отрицается с порога и обосновывается эта точка зрения, прежде всего, резко антигитлеровской позицией Черчилля, сохранявшейся на протяжении всей войны. Но это все становится ясно лишь с точки зрения современной исторической дистанции. Как говорится, задним умом мы все сильны. С позиции же информации, имевшейся у Сталина весной 1941 года, вероятность англо-германского сговора, безусловно, должна была оцениваться как достаточно высокая, поэтому советский лидер просто не имел права игнорировать такой вариант развития событий.
Разумеется, Сталин прекрасно понимал и то, что для выхода из войны Лондону будет нужен благовидный повод, достаточно весомый в глазах западного общественного мнения. Ведь именно общественное мнение Запада заставило Чемберлена публично отказаться от политики умиротворения, дать Польше свои гарантии, а впоследствии и объявить войну Германии, чего так упорно не желал делать сэр Невил. Именно общественное мнение до сих пор и не позволяло английскому правительству принять предложения Гитлера о заключении мира.