Входят капитан Уизл и мистер Спиндл.
Капитан Уизл. Ваш покорный слуга, мистер Спиндл. Добро пожаловать, сударь, на этот берег Стикса. От всего сердца рад видеть вас почившим.
Мистер Спиндл. Благодарствую, капитан Уизл. Надеюсь, вы в добром здравии?
Капитан Уизл. Насколько может быть покойник, мой милый.
Мистер Спиндл. Клянусь честью, лучшего не пожелаешь никому из живущих, во всяком случае, никому из живых Щеголей. Покойники, я слышал, не болеют, мы же, Щеголи, пока живы, не вылезаем из болезней; но, спасибо легкой лихорадке и знаменитому врачу, я стряхнул никчемную плоть и теперь намерен погулять на славу: ударюсь в пьянство и разврат, пущусь во все тяжкие, как бывало на том свете.
Капитан Уизл. То есть вы считаете этот свет точно таким, как тот, что покинули?
Мистер Спиндл. А как же, ведь тут есть шлюхи?
Капитан Уизл. В изобилии.
Мистер Спиндл. Ей-богу? А кто-нибудь нашего круга, светские дамы, есть?
Капитан Уизл. Да почитай, каждая вторая.
Мистер Спиндл. Прелесть моя, и как же вы проводите жизнь, то есть смерть, в таком окружении?
Капитан Уизл. Так же, приятель, как проводил ее при жизни, — карты, кости, музыка, кабаки, девки, маскарады.
Мистер Спиндл. Маскарады! Маскарады у вас тоже есть?
Капитан Уизл. «Тоже»! Отсюда они и пошли.
Мистер Спиндл. Замечательное место — этот ад!
Капитан Уизл. Единственное место, сударь, где пристало быть приличному человеку.
Мистер Спиндл. Как же нам его оболгали на том свете!
Капитан Уизл. Брось, тот ад не нашей веры; мы с тобой, дружище, и еще многие люди нашего круга всегда были язычниками.
Мистер Спиндл. Ну а сам старик, дьявол, что он собою представляет?
Капитан Уизл. Он-то? Милейший господин, настоящий джентльмен; да вы, дорогой мой, тысячу раз его видели. Встретив его здесь, я сразу вспомнил, что это он тасовал карты в «Уайте» и «Джордже», частенько околачивался на бирже и в меняльных конторах, захаживал в Вестминстер-Холл. Я вас представлю ему.
Мистер Спиндл. Сделайте милость. И скажите, что меня повесили, это поднимет меня в его глазах.
Капитан Уизл. Нет, так не пойдет: он сочтет вас мелким жуликом, а эту публику он на дух не выносит, их почти и нет тут. Если вы хотите хорошо выглядеть в его глазах, скажите, что заслуживали виселицы, но закон обломал о вас зубы.
Мистер Спиндл. А он не дознается правды?
Капитан Уизл. Пусть дознается: ложь ему больше всего по душе, почему он никого так не любит, как законников.
Мистер Спиндл. Тогда, я думаю, он может любить и нас, придворных.
Капитан Уизл. Сударь, нам грех жаловаться на обращение с нами.
Мистер Спиндл. А у вас что-нибудь происходит, приятель?
Капитан Уизл. Еще как происходит. Тут один явился насчет своей жены.
Мистер Спиндл. То есть он хочет, чтобы дьявол получше смотрел за ней и она не смогла бы вернуться обратно?
Капитан Уизл. Как раз наоборот: он хочет вернуть ее обратно, и похоже, ему пойдут навстречу.
Мистер Спиндл. Да, дьяволу надо иметь каменное сердце, чтобы отказать человеку в такой просьбе.
Капитан Уизл. А вы разве не слышали о нем на том свете? Это дивный певец, его зовут Орфей.
Мистер Спиндл. Как же, он итальянец, синьор Орфео, я слушал его в Италии, в опере. Когда он вернется отсюда, его наверняка сманят в Англию. А это кто такая?
Капитан Уизл. Я как раз о ней говорил вам, это мадам Евридика.
Мистер Спиндл. Клянусь честью, интересная женщина. Будь она чьей-нибудь женой, только не моей, я бы тоже охотно пришел за ней сюда.
Автор. Этим замечанием мой придворный вполне себя выявляет: он такой покладистый, что грешит, угождая моде, и к дьяволу явился не по охоте, а потому что сейчас такое поветрие. Теперь очередь мадам Евридики, у меня в пьесе она настоящая светская дама, она прелесть — или я ничего не понимаю.
Входит Евридика.
Евридика. К вашим услугам, капитан Уизл.
Капитан Уизл. Ваш слуга, госпожа Несравненная. Мой знакомец, джентльмен, просит чести поцеловать ваши ручки.
Евридика. Вашим знакомцам джентльменам всегда пожалуйста. Из Англии, я полагаю?