Взрослый. Мы с Машкой давно живем… Он отдельно проживает. У Ленки с Игорем там чего-то не срослось… Я не в курсе, если честно. Ага. В общем, детей нет.
Но это ни при чем тут совсем.
И вот. Стали мы с Ленкой снимать квартиру.
Хорошую такую, однокомнатную, правда, зато кухня такая нормальная, мы там с ней говорили все время, с Ленкой в смысле.
Сначала хорошо все было. А потом, год еще не прошел… Или прошел? Не, не прошел… И вот, значит, стал я замечать, что чего-то не так у нас. Понимаете? Ну, чувствуется это всегда, ага? Нет, Ленка мне не отказывала никогда.
Это вообще у нее так всегда: что в сексе, что поговорить, что водочки выпить… Не бывает отказу. Но какая-то фигня… Чувствуется. И, главное, если она чувствуется, то уже не уйдет никуда. Это точно совершенно. Тогда я решил поставить две видеокамеры…
— Извините, а вы где работаете? Я, например, вообще не представляю, где берут видеокамеры и как их устанавливают…
— Я бизнесмен. Не важно. Если вам видеокамеры понадобятся, я помогу…
Ну вот, значит, две поставил. Комната, кухня. Поставил. Ага.
И вот прям очень быстро… Дня через два… Смотрю то, что та сняла, что в комнате.
И вижу, что приходит к моей бывший ее муж, Игорь, то есть она его ведет в постель и они там… Понимаете? Ага.
И, главное, та камера, что на кухне была, не показывает ничего. Понимаете? Они не разговаривали даже. Даже чай не пили. Или там еще чего. Игорь этот пришел, свое дело сделал и ушел. И все.
Ну, я к жене. А она, главное, не отпирается вообще. Ага. Она говорит:
— Да, — говорит. — А что ты так волнуешься? Мы с Игорем десять лет жили.
Представляешь, сколько раз мы с ним? Разом больше, разом меньше — это что, так принципиально? И вообще, если хочешь, мы закончим с ним это. Обещаю.
— Если бы, — говорит, — чужой какой-то мужик, ну, типа новый — тогда да. А так чё?
Просто помогла ему и все. А чё ему делать, сам подумай? Не к проституткам же ходить? И потом, я с ним совсем не так себя веду, как с тобой. Я с ним фригидная совсем. Давай вместе посмотрим, что ты там снял, — сам убедишься.
— И вы вместе… все это смотрели…
— Один раз. Я не смог больше. Но надо же было типа разобраться. Ага. Ну, она совсем другая с ним, правда. Совсем фригидная. Я первый-то раз в нерве был — не заметил. А когда спокойней стал, пригляделся… Вообще… Как сказать? Без удовольствия она вообще там это все… Понимаете?
— Иван Сергеевич, вы извините. Но вы ко мне зачем пришли? Когда ко мне люди приходят, я прошу их четко сформулировать вопрос, который их ко мне привел. У вас какой вопрос?
— Сейчас… Мы потом еще с Ленкой говорили… Она предлагала еще раз видео посмотреть, но я не смог. Я уже говорил, да?
Я вот чего понять хочу: она изменяла мне или действительно просто пожалела Игоря? Она вообще, Ленка, добрая очень. По жизни. Щенка вот на улице подобрала, принесла. Забавный такой… Ага.
Вот вам рассказал и понял: все-таки это не измена. Нет. Просто Ленка — добрый человек. Бывают же такие люди, как думаете?
Вот она тоже: увидела, что мне это неприятно, и сказала, что не будет такого больше никогда. Все.
— А камеры вы убрали?
— Зачем? Перевесил на другое место. Они — скрытые, незаметные совсем. Но ничего на них нет. Ленка слово свое держит.
Спасибо, что выслушали. Вот рассказал и понял: нет, не измена это. Неприятное такое происшествие. Ага. Но не измена. Точно: не измена.
Я ничего не понимаю в любви.
Если бы я понимал в любви, я бы не ходил сейчас по своей квартире в абсолютно не гордом одиночестве и не вел бы бесконечных разговоров про любовь с самим собой.
Я бы жил с женой. И мы бы с ней сидели вечером при выключенном телевизоре, выпивали бы чего-нибудь помаленьку и говорили бы о чем угодно, но только не про любовь.
Потому что, когда любовь есть, о ней не умничают — ею живут.
Любовь — море. Прыгнул — плыви. Чего рассуждать?
Если человек плывет в море и размышляет, скажем, о том, как бы лучше преодолеть набегающую волну или как правильней грести руками-ногами, — он утонет. И все тут.
Либо размышляешь, либо плывешь.
И третьего не дано.
Я хожу по квартире, курю, конечно, выпиваю чуть-чуть, и думаю о том, что в юности любовь — это соревнование. И с окружающими, и с самим собой.
Я отчетливо помню тот день, когда стал мужчиной. Моя первая любовь была старше меня на девять лет.
Она была очень умелой, и я сразу понял, что такое счастье в любви.
Ее звали Ольга. С шестнадцати лет я ненавижу женщин с этим именем.
Впрочем, ненавидеть я стал позже.
В день, когда я стал мужчиной, я вышел на улицу и подумал, что теперь я такой же, как все. Я теперь ничем не отличаюсь от этих нормальных, взрослых людей.