Мне было шестнадцать лет, и я тогда еще не знал: забыть женщину можно только с помощью другой женщины. Они так и будут вытеснять из моей души друг друга, чтобы в душе осталась пустота.
Но тогда я еще всего этого не знал.
Результатом всякой первой любви бывает ощущение окончательного конца жизни.
Пожалуй, никогда я не испытывал ощущения такого окончательного тупика, как в тот вечер, попивая невкусный теплый кефир в надежде поломать метафору, а значит, жизнь.
Меня предавали. Я предавал. Меня бросали. Я бросал.
Женщины рожали от меня детей, и мы расставались.
Женщины не рожали от меня детей, и мы расставались все равно.
Мы расставались естественно и трагически; глупо и умно; навсегда и на время…
Но никогда — никогда! — в жизни не было у меня больше ощущения такого безнадежного и бессмысленного существования, как в тот вечер.
Вот ведь Бог — Он все правильно делает. Он всегда все делает правильно. Он дает человеку трагическую первую любовь. И ты проживаешь в ней сразу ровно то, что будешь проживать потом.
Восторг, спокойствие и уверенность, трагедия потери… Такие вот этапы.
Дальше все будет именно так: восторг, спокойствие и уверенность, трагедия потери.
Восторг, спокойствие и уверенность, трагедия потери… Восторг, спокойствие и уверенность…
И так — до бесконечности.
Только в первый раз все более обостренно. Опыт, конечно, облегчает существование, но лишает открытий…
Господь как бы говорит: оно тебе надо, дорогой? Вот так вот будет всю жизнь. Подумай: отличная оценка важнее любви, разве нет? Научись получать пятерки — сделаешь карьеру. Сделаешь карьеру — будут деньги. Будут деньги — появятся возможности. Появятся возможности — возникнет свобода.
Это понятная логика. Очевидная.
А с любовью — что?
Восторг, спокойствие и уверенность, трагедия потери… Восторг, спокойствие и уверенность, трагедия потери… И так всю жизнь?
Оно тебе надо, дорогой?
Бог дает нам несчастье первой любви, чтобы мы успокоились. А мы чего?
А мы не слушаем Бога. Молимся. Просим о чем-то своем, нам необходимом. Но не слушаем. Ни в любви. Ни в чем другом.
Гордыня…
Я все понимаю. Я слышу Бога. Но сейчас будет не так. По-другому все будет. Это не грабли. Это новый путь. Сейчас будет не так, как раньше. Потому что есть логика, но ведь есть и чудо.
На что надеяться в любви, как не на чудо, если она сама и есть чудо?
Первый раз надеешься на чудо. Грабли.
Успокойся!
Нет. Еще раз надеешься на чудо. Грабли.
И опять. И снова.
И так — до седых волос. Или — до лысины, как в моем случае.
Почему-то очень долго я не выливал остатки кефира. Я ненавидел Ольгу. И мечтал, чтобы она мне позвонила. Мне казалось, что эта треклятая бутылка соединяет нас.
Я был сумасшедший. Как бывает сумасшедшим всякий, кто потерял любовь.
А потом я встретил Катю.
Я посмотрел на телефон: вдруг нечаянно я выключил звук и эсэмэска пришла?
Не пришла, конечно.
Разумеется, не пришла. А как же иначе?
— Ужасно неудобно рассказывать про это все… Чужому человеку… Извините… Но свои… Они же любят меня очень. Потому и свои, что любят. Они говорят: рви, убегай, улетай… Куда я убегу? У меня ж клиенты… И ребенок… Еще года нет ему.
А вы ведь можете дать совет, да? Потому что я сама не в состоянии разобраться. И вообще, так ужасно все… Ужасно… Эталонная красавица. Идеальная фигура. Огромные голубые глаза.
Периодически всхлипывает, вытирает глаза салфеткой, потом рвет ее, обрывки аккуратно складывает в пепельницу…
И опять всхлипывает, вытирает, разрывает, складывает…
— Мы с Сашкой… Сашей… Александром… Это муж мой… Мой муж… Бывший… Ну вот… Мы с ним женились по любви. Он меня завоевывал, хотя я сдаться была готова в первую же ночь. Красиво завоевывал… Мы однажды с ним поссорились, так он кран пригнал подъемный к окнам моей квартиры, чтобы извиниться так. Представляете? Оказывается, в Москве можно за деньги заказать… Не знаю, как называется… Машина, на которой такая труба… Ты в нее встаешь, и она поднимает тебя до нужного этажа.
И вот, представляете, сижу я дома… Вдруг стук в окно… Я не испугалась даже, потому что не поверила. Смотрю: а в окне Сашкина физиономия. Представляете?
Не важно это все. Не важно уже. Вспоминается. Хотя и не важно. Вот.
Поженились мы, понятно. И начали хорошо жить. Четыре с лишним года хорошо жили. А потом… Я стала замечать что-то… В постели… Про это можно говорить?
Какой-то он стал… Не знаю, как сказать… Формальный. Можно так сказать? Нет, все делал. Но как-то формально.