Моргана быстро отдернула голову, чувствуя, что щеки ее пылают. Удивление Фелипе, из-за которого он, наверное, и повернул голову так неожиданно, теперь уступило место привычной насмешливой улыбке. Пытаясь отодвинуться от него, она заметила, что его изящные пальцы с жестокой силой сжали ее талию. Он снова владел положением, и, наверное, она поняла, почему он так сделал. Теперь она уже начала осознавать, какой чудовищный поступок совершила.
— Я польщен, сеньорита,— пробормотал он. В голосе его слышалась такая же насмешка, как и та, что читалась в глазах.
Он отпустил ее талию, и Моргана поспешно отошла, надеясь, что по ее улыбке не скажешь, с каким трудом она далась Моргане.
— Ну что, все довольны? — весело спросила она, решив, что так легче всего будет скрыть смущение.
— Я убит горем,— комично пожаловался Ренато, и Моргана позволила ему вовлечь ее в разговор. С ним было легко, и это позволило ей выйти из того неловкого положения, в котором ей совершенно не хотелось оставаться.
Однако позже, когда Моргана успокоилась и смогла думать о происшедшем достаточно объективно, она с изумлением поняла, что задним числом происшедшее не кажется ей столь уж неприятным. В тот момент она знала только, что ее снедает неудержимое желание предпринять что-то решительное, что всех повергнет в изумление — и причинит серьезную неприятность некоему Фелипе де Альвиро Риальта.
Вскоре она ускользнула от Ренато и незаметно покинула компанию. Это оказалось достаточно легко. Последнее, что она увидела, выскальзывая из павильона цветов, была Селестина, с улыбкой говорившая что-то Фелипе, и его внимательно склоненное лицо. Он уже явно забыл о существовании некоей Морганы Кэрол. Несмотря на бушевавшую в ней ярость, Моргана вздохнула, сама не понимая почему и не желая задумываться над этим.
Обедали они снова в «Дескани», и на этот раз разноцветные фонарики уже горели. Музыка по-прежнему мягко вздыхала в садах, но теперь к ней присоединился стройный молодой человек с бархатистым голосом, который ходил между столиками, напевая романтические португальские песни с необыкновенной искренностью. Возможно, он действительно был искренен в тот момент — может, он думал о какой-нибудь темноглазой сеньорите, дожидающейся за решетчатым окошком или прислушивающейся к его голосу в тени соседних деревьев. Как бы то ни было, его плавно льющийся голос заставил юные парочки смотреть друг на друга повлажневшими глазами, и даже Моргана начала улыбаться. Но тут она поймала на себе ироничный взгляд Фелипе и поняла, что он смеется над тем, как она поддалась романтической атмосфере.
Позже они смотрели на португальские танцы, а потом сами посетители ресторана вышли на площадку, кружась под радостную мелодичную музыку. В шуме разговора, шедшего вокруг, Моргана чуть наклонилась к Несте.
— А что мне делать, если кто-нибудь меня пригласит? — прошептала она.— Я не знаю этих португальских танцев.
— Если вас кто-то пригласит, то он, вероятно, примет это во внимание, так что не отказывайтесь, — прошептала в ответ Неста.
И когда Ренато ее пригласил, Моргана послушалась совета и не стала отказываться. Ритм был простой, напоминающий вальс. Она быстро усвоила простые движения и начала получать удовольствие от танца. Ноги у нее были легкие, и она всегда с удовольствием танцевала в свободное время, но, к сожалению, Филипп не слишком любил это занятие. Ренато кружил ее, шепча, как она подозревала, довольно смелые слова, но поскольку они были португальские, она не знала наверняка, что именно он говорит. Хотя веселый вызов, горевший в его глазах, позволял ей догадываться.
Он вернул ее к столику разгоревшуюся и смеющуюся, и почти сразу же ее пригласил кто-то еще, и она снова унеслась в танце, встретив одобрительную улыбку Несты. Неста велела ей наслаждаться жизнью, и сегодня Моргана намеревалась именно так и делать, несмотря на то, что не могла удержаться, чтобы время от времени не посмотреть туда, где темноволосая португальская красавица улыбалась мужчине, источавшему почти роковую притягательность.
Снова усевшись за столик, Моргана, не оборачиваясь, почувствовала, что позади нее остановился Фелипе. Она поднялась на ноги, не осмеливаясь поднять глаза, когда он обнял ее: это слишком живо напомнило ей о случившемся в павильоне цветов.
Танцевал он прекрасно. Его высокое тело ловко двигалось в танце, но Моргана ощутила какую-то сдержанность. Видимо, даже танцуя, он оставался маркизом де Альвиро Риальта. И ее движения, обычно такие плавные и непринужденные, стали чопорными и неловкими, так что танец не доставил ей удовольствия. Она прекрасно знала, что танцует плохо, и злилась на себя за это, но никак не могла успокоиться. Не было никаких сомнений, что он пригласил ее только из чувства долга. И досадное воспоминание о лотерее цветов тоже не способствовало непринужденности.
Она хотела получать удовольствие от танца — неожиданно стало так важно насладиться им. Она испытала жгучее желание погрузиться в ритм и забыть о страшном напоминании, внезапно вставшем перед нею.
Так мало времени, доносился до нее суровый шепот. Наслаждайся тем, что осталось. Но когда Фелипе привел ее обратно к столику с вежливыми словами благодарности, она поняла, что удовольствие от праздника пропало. Волшебство покинуло ее, оставив только ощущение усталости и одиночества. Даже приветливая улыбка Несты не умерила боли и тяжести в душе.
Моргана со вздохом опустилась на стул и даже не вздрогнула, когда знакомый голос мягко произнес у нее за спиной:
— Столько забот, либхен?
Когда Карл обошел ее и заглянул в глаза, Моргана даже не спросила, как он сумел вернуться. Главное было, что он — здесь.