Блер выдала полуулыбку, сидя со скрещенными ногами на полу в центре комнаты. — «Ты хорошо выглядишь».
«Да нет, я о комнате».
Блер пожала плечами и оглядела комнату. Прежние перламутрово-белые стены перекрасили в очень светлый желто-зеленый цвет с травянисто-зеленой отделкой и узором из маргариток по краю. Вместо розового восточного ковра пол застелили кремово-желтым ковролином с длинным ворсом. Колыбелька стояла в углу, покрытая белым кружевом, внутри нее лежало сложенное желтое одеяльце, замысловато украшенное белыми маргаритками. У дальней стены Поставили пеленальный столик и резной шкаф, оба бледно-желтые. Справа от Блер стояло кресло-качалка с маргаритками на спинке. Кошечка Норочка крепко спала, свернувшись на мягкой подушке кресла.
Мать прошлепала к шкафу и провела рукой по полкам. «Мы хотели монограмму на всей мебели, но так и не определились с именем». — Она широко улыбнулась Блер. — «Твой отец предложил, чтобы ты выбрала имя. Ты всегда была такой креативной, дорогая. По-моему, это прекрасная идея!»
«Я?» — Блер побледнела. У этого ребенка не было ничего общего с ней. С какой стати она должна придумывать имя?.
«Не волнуйся, это может быть и не еврейское имя. Сайрусу все равно. Нам просто нужно хорошее имя». — Мать ободряюще улыбнулась. — «И не спеши. Подумай немного». — Она подошла к колыбельке, вытянула желтое покрывало и сложила его опять. «Мы с Сайрусом сейчас идем в Клуб 21 на дегустацию вин. Скажи Миртл, что ты хочешь на ужин, и она что-нибудь придумает». — Она нагнулась и поцеловала Блер в макушку. — «Просто хорошее имя», — повторила она, прежде чем выйти.
Блер осталась на своем месте, размышляя над цветовой гаммой и новой ролью Старшей Сестры, Назывательницы Детей. Ее комната даже пахла не так. Она пахла чем-то новым, новым и многообещающим.
«Я настаивал на Маргарите», — сказал Аарон, неторопливо заходя в комнату в одних лишь малиновых гарвардских семейках. Его дреды теперь свисали ниже ушей, а его голая грудь была загорелой после недели на Гавайях. Он выглядел бы классно, если бы не раздражал так.
«Как Гавайи?» — спросила Блер, хотя ей не было никакого дела.
Темные глаза Аарона восторженно расширились. «Еще лучше, чем я думал. Я познакомился с девушкой, которая еще большая вегетарианка, чем я. Ее родители — гаитянские беженцы. Она из Беркли, научила меня кататься на серфе. И мы неплохо кайфовали».
Блер приподняла брови, не впечатленная. «Но теперь ты тут», — подытожила она.
Он кивнул. «Так что ты думаешь о Маргарите в качестве детского имени?»
Она сморщила носик. «Хех, Гарвардский мальчик, это слишком уж банально». — Она принялась крутить свое рубиновое кольцо вокруг пальца. — «Так как там звали твою гаитянку?»
Аарон нахмурился. «Ель. Она говорит, люди часто произносят „Элль“ или типа того, но на самом деле оно звучит точно, как университет: Йель».
«Йель». — Блер прекратила вращать кольцо, ее губы изогнулись в улыбке. — «Йель».
Ну конечно.
С И Н ВЫХОДЯТ ИЗ ИГРЫ
В отсутствии Блер ничто не мешало Серене пригласить Нейта в гости.
«Привет», — сказал он, когда она встретила его на пороге. Было довольно странно видеть Серену в привычной обстановке. Но все же приятно.
«Привет». — Она чмокнула его в щеку и помогла снять промокший тренч, бережно повесив его в шкаф для верхней одежды. Его серая футболка Аберкромби выглядела ношеной и мягкой, и Серена не могла дождаться, чтобы забраться под нее.
«Извини, все вышло из-под контроля на вечеринке», — произнесла она. Теперь, думая об этом, она не могла понять, почему не поцеловала Нейта тогда, в Сан-Вэлли, после того как он спac ее из канавы, а она уже была голой, и все такое.
Так что мешает раздеться опять?
«Да ладно». — Нейт, казалось, ждал чего-то, вроде пояснения, почему она вызвала его сюда.
Она сделала шаг в его сторону босыми ногами по холодному паркету. На ней были лишь тонкая белая майка и джинсовая мини-юбка, и она дрожала отчасти от холода, отчасти от нервов. Нейт потянулся и потер ее голые руки.
«Нейт?»—протянула Серена, прижимаясь к нему. Она чувствовала его дыхание на своем лице. О Нейти, — «Знаешь, мы всегда были такими клевыми друзьями, и понимаем друг друга с полуслова, и всегда помогали друг другу, когда все было совсем не понятно…»
«Ага», — хрипло ответил Нейт, все еще потирая ее руки.
«Так почему нам просто не быть вместе?»
Нейт прекратил тереть. Невозможно было представить, что можно отказать самой прекрасной девушке во всем мире, особенно, когда она уже была твоей лучшей подругой и практически вешалась тебе на шею. Возможно, если он ее немножко поцелует и мягко скажет, что им не суждено быть вместе… Он нагнулся и поцеловал ее очень нежно в губы. Милый, невинный поцелуй.
Но Серене не нужны были милые и невинные поцелуи, ей нужна была настоящая любовь, и она ответила страстно, как тот, кто ждал этого долгое, долгое время. Она схватила его за руку й затащила в свою спальню.
«Эй», — произнес Нейт, остановившись в дверях. — «А Блер все еще тут?»
«Эй», — ответила Серена, отпуская его руку. Как это могло быть настоящей любовью, если он влюблен в кого-то другого? Она вздохнула и упала на кровать, грустно улыбаясь в потолок. — «Блер вернулась домой».
«О», — Нейт подошел к ней и сед рядом. Он положил руку на ее плечо. — «С тобой все в порядке?»
Серена усмехнулась. Даже если он и не был ее настоящей любовью, все же он был ее пупсиком. «Блер и Эрик не дошли до конца пути», — сказала она, потому что знала — он хочет это услышать.
«Ты откуда знаешь?» — жадно спросил Нейт. Он помнил, что Серена и Блер поссорились.
Серена перекатилась на живот и зарылась лицом в ладони, как маленькая девочка. «Я у него спросила», — пробормотала она. — «Он мой брат, знаешь ли».
Нейт ничего не ответил. Он почувствовал облегчение, но не собирался говорить ей об этом.
Она приподнялась на локтях. «Ты знаешь, я тебя люблю, Нейти. Но, думаю, мы оба знаем, кого ты хочешь целовать на самом деле».
Нейт кивнул и повернул голову к залитому дождем окну. Большая птица присела на крыше музея искусств Метрополитен. Он задумался, не сапсан ли это, из тех что летают над Центральным парком и удивляют людей, оказываясь не голубями. Сапсаны были красивыми и элегантными и каким-то образом вселяли надежду.
Он лег рядом с Сереной и по-братски обнял ее. «Я тоже тебя люблю», — прошептал он ей на ухо.
Серена улыбнулась и закрыла глаза. Она представляла, как они с Нейтом будут точно так же лежать в общежитии колледжа, где бы они не учились. Они никогда не будут парой, но время от времени будут встречаться, обниматься и целоваться, точно так же, как сейчас. Это всегда будет совершенно безобидно, а Блер никогда не узнает. И в конце концов они завяжут с этим, когда Серена найдет наконец настоящую любовь
Если когда-нибудь это случится.
У В ТАЛАНТА БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ЦЕЛОЙ КОММУНЫ ХИППИ
Когда Ванесса пришла домой, Руби, Габриэла и Арло собрались у телевизора, жуя сырые соевые бобы и потягивая теплое саке.
«Что происходит? Я думала, вы сегодня уезжаете». — Ванесса поставила на пол свою тяжелую сумку с оборудованием и сняла жакет. Она попала под ливень и промокла насквозь.
«Они скоро уедут». — Руби выключила телевизор, они втроем выдали самые фальшивые улыбки, которые Ванесса когда-либо видела. — «Как прошел день, дорогая?»
«Они скоро уедут». — Руби выключила телевизор, они втроем выдали самые фальшивые улыбки которые Ванесса когда-либо видела. — «Как прошел день, дорогая?»
Ванесса развязала шнурки на своих Докторах Мартинсах и стащила их. Из угла гостиной попугай Руби, Тофу, влетел в свою клетку, будто предупреждал ее. Что-то не так! Что-то не так!