Если постоянно носиться со мной как списанной торбой, то никакой популярности не приобретешь. Пора перестать быть эгоисткой и отпустить закадычного друга в свободное плаванье.
В классе, где я училась была только одна парта со свободным местом. Это была парта Марины Сорокиной. Никто не хотел с ней сидеть. Это происходило не потому, что она была очень-приочень хорошенькая и боялись конкуренции, а потому что она была троечница и неудачница. Не был ее мозг предрасположен к таким нагрузкам, да и зачем ей это при такой миловидности и улыбчивости? Парни при взгляде на нее истекали слюной, хоть формы присущие девицам только-только наметились в ее фигурке. К тому же у Марины были богатые родители и одевалась она в соответствии с их богатством. Троечницей она была с первого класса, причем стабильной и единственной. Мне казалось не справедливым, что круглых отличников, таких как мы с Максом знала вся школа, а вот такой уникум как круглую троечницу никто не замечал. Ко всему прочему, Марина была уникумом в квадрате. Такого влипания в мелкие проблемы не испытывал никто. Если собрать их всех и просто кратко записать в «гросбух», то выйдет томов сто, не меньше. То ногу подвернёт на ровном месте, то сумку с учебниками забудет, то при попытках первого перекура в местном туалете директриса неожиданно заявиться, хоть и должна быть в это время «на ковре» у руководства. О Маринкином везении можно говорить и говорить без конца. С самого первого класса и по сей день. Вначале с ней пытались дружить, но потом потихоньку все рассеялись, и девчонка осталась в одиночестве. Невезение – штука заразная. Вот, пожалуй, к ней и пересяду. Она одна, а нас с моими проблемами много. Думаю, мы уравновесим друг друга. Короче освобожу я дружка от его ноши тяжелой, а себя от подружек нежеланных. Тем-более Сорокина мне нравилась всегда, а вот другие девчонки были по барабану. Просидев урок до конца, и за одно большую перемену, я вздохнув побрела обратно в класс. Самым тяжелым в задуманном было объяснить дружку, почему я пересаживаюсь. С другой стороны почему мне объяснять нужно, ведь меня давно никто не считает за нормального члена общества. Вот и поступлю, как не нормальная пересяду без объяснений, только бы Марина была не против.
А Марина была не против, и улыбнувшись своей ангельской улыбочкой во все тридцать два зуба, она убрала свою сумку и указав на освободившийся стул ласково и коротко сказала:
- Располагайся, чувствуй себя как дома.
- Спасибо – в кромешной тишине отозвалась я. Под такую же гробовую тишину я уселась на стул и повесила свою сумку. Все ребята в классе смотрели на меня так, будто я совершаю прилюдно харакири. Или такое же харакири совершает Сорокина. Я оглянулась на Макса. Если взглядом могли убивать, то я бы уже сейчас была мёртвой. Каждый из учителей входящих в класс удивлялся такой перемене, но ничего не говорил.
После последнего урока, собирая свою сумку, я услышала робкий голос моей сопартницы
- Юля, если ты не против, может посидим в кафе, попьем кофейку…может даже расскажешь почему так поступила…если не захочешь, то просто молча попьем кофейку – последнюю часть фразы пухлые губы Марины вытолкнули почти шепотом. Я раздумывала не больше секунды и ответила коротким кивком согласия.
Повернувшись к выходу, я натолкнулась на уничтожающий взгляд Макса. Он, как и всегда поджидал меня, чтобы вместе пойти домой. Конечно, он всё слышал. Подойдя к нему, я просто сообщила:
- Мы с Мариной в кафе пойдем, иди домой один. Бабушке я сама позвоню.
- Тебе сегодня к врачу. Кафе отменяется – холодно припечатал меня словами к полу Макс
- Нет. Это врач отменяется, я иду в кафе – в той же манере заявила я, затем развернулась, нашла глазами Марину и махнула ей, чтобы поторопилась.
Кафе находилось всего в одном квартал от школы, и было потрясающе уютным. Мне даже стало обидно за себя, что ни разу здесь не была. Хорошо сегодня подвернулся случай исправить эту ошибку. С Мариной мы заказали по большой чашке горячего капучино с большим красивым куском торта. Ели сначала молча, а потом обе не сговариваясь, посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись. Потом было всё. Рассказы кто, где был на каникулах, о том кто какие книги любит, и чем увлекается. Моим другом всегда был парень, а как недавно мне стало понятным еще и красивый парень, и такого вот щебетания «по-девичьи» я была лишена. Оказалось это здорово. В какой-то момент я была даже благодарна Ире и Кате из параллельного класса за их недоумение на мой счёт. Так бы никогда и не появилась у меня подруга. С тех пор мы стали неразлучными и закадычными. Мы перезванивались, гуляли вместе, делали уроки, смеялись, ходили на дискотеки. Мир с Мариной расцвел красками и для Юлии Снеговой начался новый этап в ее подростковой жизни. Только отношения с Максом ухудшались день ото дня.
В тот самый день, когда я сделала резкий поворот в своей судьбе, вечером заявился Макс. Я сразу поняла, что объяснений мне не избежать, поэтому пригласила в свою комнату, дав знак бабушке, чтобы не суетилась на счет чая. Визит должен был быть кратким. Бабушка удивилась, но даже слова не сказала. Войдя ко мне в комнату, Макс остановился около письменного стола, и постоял так, пока я прикрывала дверь.
- Что происходит, Юля? – задал он ожидаемый вопрос
- Ничего не происходит. Всё по-прежнему – пожимание плечами и кроткий взгляд. Кто будет после этого нападать? Никто! На то и расчёт.
- Ты отказалась от посещения врача, со мной не разговаривала, пришла домой бог знает когда, и по-твоему ничего не происходит? – шипел в моё лицо друг
- Ты про это? Всё просто, у меня появилась подруга
- Подруга – повторил Макс
- Ну да, под-ру-га… девушка, понимаешь? – попыталась я доступно ему объяснить
- А я?
- Ты по прежнему мне друг. Просто…наверное мы уже немного… не дети…нам надо попытаться подружить еще с кем-нибудь кроме друг друга. Знаешь…там с ровесниками или ровесницами…Попробовать найти себе пару, начать встречаться с кем-нибудь, наконец. Мы подростки, Максим, и весна, гормоны, ути-пути…Ну ты понимаешь, да? – Макс не понимал. Да и кто будет понимать, когда изображаешь из себя соляной столб.
- Тебе хочется встречаться? – наконец, спустя время выдал друг
- Нет, я пожалуй повременю. А может …и буду…встречаться. Не знаю. – увиливала от прямого ответа я. Пока вроде получалось.
- Тогда к чему всё это, раз ты пока не знаешь? Как только тебе станет необходимо…ммм…встречаться, то я пожалуй мог бы…попробовать. Конечно, я не планировал…но если у тебя возникла необходимость, то я…готов пойти на это…хоть это странно и противоестественно, и…
Это была пощечина, да еще какая. Нет, даже не так: меня отхлестали по лицу, и больно – вот как это называется. Я даже не девушка для него! Стоп-стоп. А чего я ожидала, мы выросли вместе, он знает меня как облупленную. Конечно я для него не девушка. Ведь о своей половой принадлежности я узнала только сегодня днем, сидя с Мариной в кафе, что говорить о Максиме. Ладно, я это переживу. Главное, чтобы он не связывал себя по рукам и ногам моим присутствием в его жизни. Собрав всю волю в кулак, я спокойно произнесла:
- Я думаю, нам надо перестать занимать наши свободные вечера друг другом, и пореже видеться. К психологу я больше не пойду. Готовиться к урокам мы можем тоже порознь – Надо было видеть лицо Максима в этот момент, оно было бледное как мел, и казалось еще одно слово и он меня ударит. Я испугалась и быстро добавила – но при этом мы не перестаем быть друзьями и соседями. Соль, спички, хлеб, если понадобиться можешь заходить без стеснения. Согласен? – мой миролюбивый тон, добавил красок его лицу и мне тоже стало гораздо легче дышать
- Хорошо, я никогда ни в чем тебе не отказывал. Я согласен – поджатые максовы губы говорили об обратном, но «слово не воробей, уже вылетело не поймаешь».
На следующий день, в классе было оживление. Я это сразу поняла, как только подошла к двери. Да и было чему всполошиться одноклассникам. Макс, сидел за одной партой с красавицей Никой, и заигрывал еще с доброй половиной девушек, веселя их анекдотами. Глаза Макса блестели, красные пухлые губы улыбались. Прав был психолог, популярность – это важно для становления личности. Макс стал не просто популярен, он стал мега-популярен. Он встречался с девчонками, дружил с парнями, постоянно устраивал тусовки у себя дома или на даче. Нас с Мариной тоже звал, «по старой дружбе», но мы отказывались.