И, опять-таки, я смирился с тем, что буду «подай-принеси». Ну, я же знал, на что шел, тем более, что выбора не было. Но Виктория один раз попросила принести кофе — мне даже показалось, что она проверяла, как я к этому отнесусь. А потом сама в комнате отдыха с кем-то общалась, кофе они сами себе делали, мне даже неловко стало. Я потом спросил, может, что-то надо сделать, принести? «Спасибо, — говорит, — пока не надо, я попрошу, если что».
Если честно, я не собирался беспокоиться о людях, мне незнакомых — вряд ли их беспокоит моя судьба. Надо было бы — я бы принес какую-нибудь информацию, чтобы усыпить подозрения. А здесь… здесь я лучше предупрежу, что кто-то сильно интересуется ее фирмой, а там уж будь, что будет.
Виктория
Обычно я сплю хорошо, но в этот раз проснулась посреди ночи и через некоторое время поняла, что не засну сейчас, заставлять себя бессмысленно. Решила обмануть организм и встать, зайти на кухню — вдруг после этого нестерпимо захочется спать.
Прохожу мимо комнаты моего гостя — дверь слегка приоткрыта. Повезло, он-то спит… впрочем, после всех вчерашних событий — ну и хорошо, что сумел успокоиться и заснуть без визита людей в белых халатах.
Все-таки посмотрела в щель, проходя, не удержалась — а там смутный силуэт в одеяле у окна угадывается. Понятно, и этому не спится.
Я легонько стукнула в дверь:
— Камаль, к тебе можно?
Он ошеломленно повернулся на звук, после нескольких секунд молчания выдал:
— А зачем вы стучитесь? Конечно, можно, это же ваш дом!
Я зашла и, вроде бы, было столько вопросов, а сейчас все из головы вылетели…
Зато он задал вопрос, который его наверняка со вчерашнего дня мучил:
— Что вы со мной завтра будете делать?
Дело уже было ближе к утру, поэтому в сером свете можно было легко разглядеть выражение его лица: какая-то смесь отчаяния с надеждой. И ничего не просит, и не обещает, видимо, считает, что, либо вчера поверили, либо — нет. В любом случае меня переубеждать бесполезно.
— А ничего. Все как было, пусть так и будет. Только… ты где живешь?
— На съемной квартире, — ответил Камаль. — Я, на самом деле, все время ждал, что те, кто меня к вам отправил, объявятся в любой момент. Но нет, наверное, не хотят светиться лишний раз и пока что уверены, что я сам принесу нужную информацию.
— Ну, значит, поживешь пока здесь, под присмотром. Я еще не решила, может, в моей квартире, может, в другом месте, но под охраной. А то вполне может оказаться, что эти твои знакомые внезапно захотят с тобой побеседовать.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Камаль. — Спасибо вам, я не знаю, что еще сказать. А, может, я все-таки сделаю вид, что нашел что-то, встречусь и скормлю им дезу? А ваша служба придумает, что стоит сказать, чтобы направить конкурентов по ложному следу? — у него внезапно загорелись глаза опасным огнем любителя приключений.
— Эй, тебе лет-то сколько? — не сдержалась я. — Пятнадцатилетний капитан, блин… если помнишь, там у них приключения еще те были… ты же не думаешь, что тебе на слово поверят, без всяких проверок, да и вообще отпустят после того, как к ним в руки вернешься? Я уже к тебе привыкла, я не хочу тебя частями где-нибудь находить.
— Простите, это глупая идея, конечно… но я думал, что смогу этим помочь…
— Идея глупая, потому что опасная. Спасибо, хотя бы озвучил ее, не бросился сразу геройствовать.
Мы помолчали, каждый, видимо, думал о своем. Потом Камаль спросил, уже без всякого энтузиазма, а тихо и горько:
— Вы считаете меня трусом, да? За то, что молчал, не признавался; за то, что оттуда не нашел способа сбежать?
Понятно, что этот вопрос его мучает. А я понимаю, что, то ли могу поставить себя на его место, то ли отношусь к нему по-особому и, на самом деле, он бы легко смог меня обмануть. Отвечаю чистую правду:
— Я на самом деле тебя понимаю и не осуждаю. А за предупреждение вообще должна тебе спасибо сказать — у нас тут, как оказалось, край непуганых идиотов. Расслабились все, а такая беспечность всегда чревата проблемами.
«Принцесса Беверли-Хиллз, твоя душа мне больше не нужна» — когда-то Вика увидела отрывок из фильма, и с тех пор ей запомнилась эта фраза. Героиня того фильма справилась со своими проблемами — то ли приняла себя такой, какая есть, то ли просто переросла их; простила виновника своих горестей и душа беззаботной девочки стала ей больше не нужна. Вика бы с этим поспорила. Так удобно играть роль беспроблемной девочки, девушки, ибо далеко не всегда стоит показывать свои слабости людям, которые потом с удовольствием воспользуются и твоими слабыми сторонами, и твоими откровениями. В образе «золотой девочки» можно прожить всю жизнь, и это вовсе не значит, что у тебя проблемы с психикой и раздвоение личности.