Что-то не то… он рехнулся или играет? А я должен ему подыграть? Он возмущался очень натурально, если бы я не видел этот взгляд и не чувствовал диссонанс между увиденным и услышанным, я бы поверил. Наверняка здесь камеры настроены на звук, возможно, пишут полное видео, но вряд ли там видно малейшие детали.
Я изобразил, как мне хреново — изображать практически не пришлось, так оно и было. Единственное — меня не тошнило, но со страдальческим выражением лица опустить голову в ведро я могу.
— Ну, что, передумал, что ли? — спрашивает уборщик, держа ведро и придерживая мою голову над ним. — А я только выйду — и снова убирай? Воды дать?
Ну, давай, отчего же не дать — надеюсь, не техническую какую-нибудь, уже однажды использованную. Впрочем, сейчас я выпил бы все, что угодно, чтобы отвлечь внимание, потому что через эти раздраженные слова я сам не понял, как услышал быстро и очень тихо произнесенное:
— Дам телефон… если номер знаешь, звони. Звони, когда вылезешь, не здесь. За деревьями Н-кое шоссе, 85 километр. Иди на шум.
Он сходил к своей тележке, вернулся, сунул мне под нос открытую пластиковую бутылку, а другой рукой, вроде бы поправляя простынь, подсунул мне под ладонь какой-то предмет, очень похожий на маленький телефон старой модели. Безразлично забрал бутылку, сложил все свое имущество в тележку и закрыл дверь. Дверь захлопнулась, но никакого скрежета ключа я не услышал. Надеюсь, здесь не закрывают двери — если человек привязан, зачем закрывать на ключ?
Как понимать то, что только что было? Он хочет меня подставить? А что со мной может случиться хуже, чем уже было? Похоже, почему-то парень решил мне помочь. Если это работающий телефон — то надо только выбраться отсюда.
Камеры, камеры… Насколько я знаю из своего опыта работы дежурным, никто не смотрит в них постоянно. Ну, а если здесь смотрят — мне очень не повезло.
Мне везет. Никто не поднимает тревогу. Я сползаю с кровати — штаны на мне есть, и на том спасибо, осторожно подхожу к двери, открываю ее — везение продолжается, незаперта — и выглядываю в коридор. Он пуст. Вообще это здание похоже на какой-то барак, или бывшую турбазу, только не глянцево-чистенькую, ухоженную, с коттеджами, а какую-то заброшенную, или законсервированную. То здание, по которому я пробираюсь, как раз очень напоминает то ли столовую, то ли хозпостройку, и задвижки на дверях такие, что мне удается их поддеть и открыть.
Просто не может быть… Я быстрой и, надеюсь, бесшумной тенью скатываюсь с высокого деревянного крыльца с облупившейся краской и бросаюсь к деревьям. Надеюсь, именно их мой неожиданный спаситель имел в виду.
Ни лая собак, ни криков, ни автоматных очередей, в конце концов? А я бы не удивился, кстати. Нет, пока тихо. За деревьями забор из сетки-рабицы — но нет такого забора в подобных местах, где не было бы дыры. Как хорошо, что они не потратились на бетонный.
А в этом мне даже дыру искать не пришлось, я его перелез легко. Даже ботинки не надо сбрасывать, потому что у меня их нет — убежал босиком, как лежал.
Все, теперь можно пробовать телефон — он так и был зажат у меня в руке. Рассмотрел его получше — старенькая модель, но это лучше всего — они очень живучие и сеть ловят еще лучше новых. Есть заряд, он работает! Надеюсь, здесь уже никто не засечет мой звонок — я помню, что уборщик предупреждал. Номер Виктории я недавно заносил в память своего телефона, поэтому смог его вспомнить.
Шум машин действительно был слышен, поэтому я пошел в его направлении, туда, где среди деревьев был просвет. Шел и набирал номер, ожидая: гудки или ответит? Не может мне так постоянно везти, она не носит телефон с собой каждую секунду, да еще номер незнакомый — может, она не отвечает на такие? Если она мне сразу не ответит, то ведь мое исчезновение скоро обнаружат, а найти меня в этом символическом леске — плевое дело. Можно еще позвонить секретарю по общему офисному телефону, его я тоже помнил — но, как представлю, что я должен буду ей объяснять… Вика, ответьте мне, пожалуйста!
Виктория
Человек пропал.
Я мечусь от «Надо вести себя, как обычно, чем ты ему поможешь, если будешь думать об этом каждую минуту? Сергей делает все, что возможно в таких случаях» до «Я ем, сплю, что-то делаю, а с ним в это время может происходить все, что угодно».
Телефон зазвонил. Незнакомый номер. Редко мне звонят не-пойми-кто, и я никогда по таким номерам не перезваниваю, но, раз уж звонят при мне, возьму трубку.
— Виктория, это я, Камаль…
— Ты где? — я голос узнаю, но не верю даже, что это он.