Дима готовился к поездке в Брайтон основательно. Несмотря на твёрдую пятёрку, он три раза в неделю занимался дополнительно и каждый день выполнял письменные работы. Сегодня педагог обещала прийти после двух. Все задания были подготовлены, и друзья с самого утра упражнялись в укрощении мяча. Между прочим, в Англии предстоит не ударить в грязь лицом перед сверстниками: продемонстрировать им, что русские школьники ничуть не хуже умеют играть в футбол.
Сначала они гоняли мяч во дворе, потом двигались по узким переулкам по направлению к пустынной набережной. Играли широко, размашисто, во всю проезжую часть и оба тротуара. Били осторожно, не поднимая мяч слишком высоко, чтобы не упустить его в реку. Поочерёдно выбегали вперёд, демонстрировали всевозможные финты, пасовали друг другу. Иногда, делая ложный замах, оставляли мяч набегающему сзади партнёру. Словом, всё по-настоящему, как в профессиональном футболе.
Проворные мальчишки двигались по набережной, ни на секунду не прекращая перепасовки, то подкручивали, то подрезали только что купленный мяч. Когда Дима увидел впереди мужчину с большим коричневым портфелем, то тут же решил и его включить в их игру – в качестве члена противоположной команды.
– Защитник, – указал он Вадику на сутулого пешехода, отягощённого, видимо, приличной ношей. – Играем в стенку.
Друзья с полуслова поняли друг друга, ринулись в стороны, и растерянный мужчина, к радости виртуальных болельщиков, был обыгран в три касания.
– Гол и победа! Гейм овер! – жизнерадостный Дима вскинул руки и со всей силы послал мяч далеко вперёд. Он воображал себя на чемпионате мира, где под рёв переполненных трибун только что забил решающий гол в финальном матче и упивался победой вместе с многотысячной праздничной толпой.
– Эй, друзья, под машину не попадите! – крикнул подросткам вслед словно выросший из-под земли молодой прохожий. Наблюдавший за юными футболистами Баранов не заметил, откуда тот взялся, но почему-то подумал, что короткостриженый долговязый парень в очках должен обязательно оказаться студентом Московского Государственного Университета, находящегося неподалёку.
Утром Юрий забрал из больницы отчима, дождался опоздавшую, как обычно, мать, отвёз их домой и вернулся на Ленинский проспект, в только что отремонтированный офис его фирмы. Дорога не заняла у него много времени – летним утром московские трассы относительно свободны.
Аккуратно припарковав свой новенький тёмно-синий «Пежо» на обочине и внимательно оглядев его со всех сторон, Юра направился в сторону конторы. Погода стояла великолепная, настроение у него было отличное, он насвистывал услышанную по радио мелодию и улыбался солнечному дню. На работе Юрий заранее предупредил, что задержится, и поэтому свободным временем вполне располагал. Вдруг захотелось спуститься к набережной, пройтись немного вдоль Москвы-реки. В конце концов, никуда не денется новый вариант договора с генеральным подрядчиком, который надоел ему до чёртиков.
«А отчим сильно сдал за это время, – отметил он про себя. – Сложно далось ему выздоровление, даже из автомобиля выбирался с трудом. Заметно, что любое резкое движение до сих пор доставляет ему боль. Конечно, мужик он, надо отдать должное, терпеливый. Ни разу за всю дорогу не пожаловался, не охнул. Только морщился, когда машина прыгала на неровностях. Но это я, дурак, виноват – решил погонять, похвастаться новой тачкой. А он молодец, кремень. Уважаю, – тут Юра вышел на пустынную солнечную набережную. – Ладно, мать его выходит, она по этой части большая мастерица. Кому только не помогала в своей жизни: и всей родне вместе взятой, и коллегам, и подругам, и соседям. Вдвоём-то им будет гораздо лучше».
«Кстати, – вспомнил вдруг Юрий, – чего это она всю дорогу причитала: «Баранов, Баранов… это же был Баранов…не узнал, прошёл мимо… неужели я так сильно изменилась?» Надо будет выяснить, кто это такой и что её взбудоражило. Вроде опоздала не больше обычного, в пределах допустимого, была вначале беспечная и весёлая, а потом её как будто подменили: погрустнела, разнервничалась, все полчаса пути ёрзала, места себе в машине не находила. Первый раз её такой видел, честное слово».