— Эм, прости… я тебя не заметила, — с натянутой улыбкой, но искренне выдаю я, перед тем, как приняться снова собирать свое злосчастное барахло.
— Глаза разуй и смотри куда прешь, идиотка!
Замираю. Лишь на секунду. Затем распрямляюсь и в недоумении смотрю на этого козла. А он высокий.
— Что, прости?
Тут же ловлю на себе колкий прожигающий насквозь взгляд бледно-голубых глаз. На лице ни тени эмоций.
Демон какой-то…
— О, да у тебя ещё и со слухом проблемы… Может, по буквам повторить?
Что за нотки презрения в его голосе?!
Я буквально теряю дар речи от такого хамства.
— Ты как? — Лёнька подлетает ко мне с такой обеспокоенностью, словно я действительно попала в ДТП. Под КамАЗ, судя по всему…
— Нормально, — язык вернулся.
— Чё вылупилась? — мудак затягивается, выпускает дым через ноздри и выбрасывает окурок в сторону.
Козёл, урна рядом стоит!
— Собирай своё барахло и топай отсюда, — негромко добавляет этот ушлёпок, после чего кивает на кипу у меня под ногами. Затем разворачивается, убирает руки в карманы пальто, и сам утопывает к уже знакомому мне «мерседесу». Иномарка стоит неподалеку от здания вуза. На тротуаре, кстати. А мне всегда казалось, что тут стоянка запрещена.
Для кого-то, видимо, нет.
Чувствую, как внутри начинает закипать несколько запоздалое чувство злости. Сжимаю кулаки. Что это было вообще?! Какого чёрта он со мной так разговаривает?! Словно я пустое место. Да мы даже не знакомы!
ВОТ!
Что и требовалось доказать: мудаки они и в Африке мудаки.
А то «обходительные и весёлые…»
Поднимаю с крыльца упаковку с цветными карандашами и фиксирую цель прямо по курсу.
— Алён… — с опаской бурчит Лёнька. — Мо-ожет не стоит?
Но я его как будто не слышу. Мне уши заложило. От ЗЛОСТИ!
Замахиваюсь и что есть духу швыряю упаковку прямо в голову этого хама. Эх, не быть мне снайпером. Чуть-чуть скривила. Вот самую малость! Карандаши просвистели в нескольких сантиметрах возле головы белобрысого и с силой шлёпнулись о стекло «мерседеса». Стеклу-то, конечно, ничего, а вот карандашам досталось.
Но сейчас не об этом…
Белобрысый останавливается, задерживает внимание на машине, а затем медленно оборачивается.
— Ты охуела? — тихое и очень страшное.
Вокруг присутствует некоторое количество студентов. И все смотрят на нас.
Нашли, блин, представление!
— А вот теперь самое время сматываться… — ошалело бубнит Лёнька и дёргает меня за рукав куртки.
Ушлёпок делает шаг в нашу сторону, а затем ещё и ещё. На мгновение мне кажется, что позади него вырастает чёрная зловещая тень. Снова холодок по спине. Что-то я не очень горю желанием продолжать беседу с этим типом.
— Хорошая мысль, — киваю.
Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, хватаю Лёньку за руку и пулей несусь обратно в здание. Даже не думаю оборачиваться и проверять, бежит ли он за нами. Быстро вспоминаю возможные пути к отступлению и вот мы уже у запасного выхода, который к нашему великому счастью оказывается, как всегда, открыт. Вываливаемся на улицу и бежим дальше. Когда покидаем территорию института, Лёнька наконец-то созревает чтобы окликнуть и остановить меня. Хотя, кажется, что я готова сейчас и марафон пробежать.
Кругосветку!
— Стой! Всё… Никто за нами не бежит. Фу-ух! — парень наклоняется вперёд и прижимает ладони к коленям. Тяжело дышит.
С секунду смотрю в сторону института, виднеющегося из-за голых почти безлиственных деревьев. Тоже пытаюсь восстановить дыхание. И тут меня накрывает.
— Ты чё ржёшь? Поехавшая? — удивляется Лёня, хотя у самого тоже лыба так и ползёт.
— Капец… ты видел его рожу?
Судорожные приступы смеха потихоньку накрывают и парня.
— «Детский сад Ромашка». Надо было ему ещё язык показать.
— Или задницу! — сквозь смех подхватывает друг.
И мы смеёмся.
К институту возвращаемся окольными путями, искренне надеясь, что с канцелярскими принадлежностями ничего смертельного не приключилось. Ну, за исключением той несчастной коробки с карандашами. А главное, что этот тип уже свалил, а не дожидается нашего возвращения.