И к великому облегчению, его там не оказывается. Правда отхватываем нагоняй от зама ректора, который, собственно, и нашёл на крыльце ту кипу, но это ладно. Не страшно.
Последующий вечер, пока я рисую стенгазету, а Лёнька «помогает» мне своим пыхтением, ещё не раз вспоминаем эту идиотскую встречу и ту детскую нелепость, в которую она вылилась. И, конечно же, ржём. Ритки, как всегда, нет, поэтому комната в нашем полном распоряжении. Правда, в тот момент мы ещё даже не предполагали, чем всё произошедшее за эти дни может обернуться.
Часть 4 – Ночь в «Альянсе»
12 ноября
— Ты что сделала?! — моя соседка просто в шоке.
Сижу на стуле перед Риткиной кроватью и чувствую себя, как на допросе. Ещё не хватает включить настольную лампу, которой бы она мне светила в лицо при каждом новом возмущении. И ведь ещё только утро, а мой день уже начинается с того, что я вынуждена вновь пересказывать эту дурацкую историю.
— Да, я швырнула в него этими грёбаными карандашами… — закатываю глаза. Уже, наверное, раз в пятый повторяю. — Правда они в итоге немного не долетели. А точнее перелетели и шмякнулись о стекло его машины. Ну, того чёрного «мерседеса». Ты помнишь.
— А он что? — её глаза как два пятака. Не знала, что они могут быть такими большими.
— Кто? «Мерседес»? — решаю неудачно пошутить. — А что ему будет-то? Дубине стоеросовой… Мне больше карандаши жалко, — делано шмыгаю носом.
Лёнька сидит рядом, обняв спинку стула, и пялится на меня. Он просто не в состоянии скрыть улыбку.
— Да я про Яна! — хмурится Ритка.
— Откуда я знаю, что «ОН»? Когда этот ушлёпок двинулся в нашу сторону… мы-ы убежали, — губы самопроизвольно вытягиваются в широкую лыбу.
Друг, предварительно прыснув в руку, начинает смеяться. Он долго сдерживался. И действительно, как тут не смеяться, когда наш поступок можно расценивать не иначе, как детсадовский какой-то. Но, что сделано, то сделано.
— Если бы ты видела его физиономию, то тоже сейчас угорала бы, Рит, — чуть успокоившись, прибавляет Лёня.
Ритка сперва хочет откинуться назад с видом глубочайшего… недоумения, но вспоминает, что сидит на кровати и остаётся в том же положении.
— Алё-он… — тихо стонет она. — Ну, на хрена ты в него кинула этими карандашами?
— Как на хрена?! — за меня возмущается Лёнька. — Этот козёл назвал её идиоткой и вообще разговаривал с ней так, будто она говна кусок!
— Спасибо, дружище, — отзываюсь с толикой порицания.
— Но ты ведь сам говорил, что она его чуть с ног не сбила! — девушка оживляется.
— Ну, вообще-то после этого она извинилась!
— Ага, а потом швырнула в него пачкой карандашей! — кривится Рита.
— И правильно сделала! Надо было ему ещё всю гуашь на голову вылить и кисточку в жопу затолкать…
— Так, хорош! — влезаю-таки, вскидывая ладони. — Попрошу не вставлять мои художественные принадлежности даже в вымышленную… жопу.
Тишина повисла мгновенно, но ненадолго.
— Почему же вымышленную? — злорадно усмехается друг. — Она была вполне себе реальной.
— А тебе всё лишь бы в жопу затолкать, — неудачно острит Ритка.
Лёня тут же меняется в лице и встает со стула.
Ну всё. Щас начнётся…
Быстро хватаю его за плечо и усаживаю обратно.
— Не дёргайся, — шиплю другу, насколько могу серьёзно.
Поворачиваюсь к Ритке и грожу пальцем:
— А ты захлопни варежку! Вашей ругани мне только щас не хватает…
Тяжело вздыхаю. Поднимаюсь с компьютерного стула, подхожу к окну. Снег идёт. Надо же, зима разродилась.
— Вы оба ненормальные, — обречённо вздыхает подруга.
— А что? В этом ещё кто-то сомневался? — это Лёня. Снова довольный, как слон. И снова лыба до ушей.
Рита на этот раз удерживается от комментариев и лишь бросает на парня полный порицания взгляд. Затем снова возвращается к своим расспросам: