Некоторое время таращусь на своё отражение в большом зеркале, что расположено над раковиной. В выражении лица и глазах — страх, растерянность… почти паника. Выгляжу просто кошмарно. Оттягиваю высокий воротник водолазки и тихо стону, кривя губы. Рассматриваю тёмные пятна. Халат я в итоге не надела. Просто воспользовалась одним из полотенец, что лежали поверх высокой тумбы аккуратной стопочкой, обтёрлась насухо и снова натянула свои шмотки. Зачем? Затем, что я прекрасно понимаю, зачем Ян привёз меня сюда, но оставаться не намерена. Он хочет повторения вчерашнего. Хочет секса со мной. Ещё раз. Я тоже этого хочу. А в остальном… Я не идиотка. Прекрасно понимаю, что между нами не может быть ничего такого. У него невеста, он женится на ней, даже если эта помолвка была организована по расчёту или ещё с какой-нибудь мерзкой хернёй. Даже если он её не любит и никогда не любил…
Хотя может ли Ян вообще… любить?
В этом я не уверена.
Я вообще ни в чём уже не уверена.
Резко провожу руками по лицу, закрываю на несколько секунд глаза, затем распахиваю их, продолжаю смотреть на своё отражение, закрывая пальцами нос и рот. Отмахиваюсь.
Просто сделай это, Алёна, а потом постарайся забыть.
Дёргаю ручку двери, меня обдаёт прохладным воздухом из-за перепада температур. Выхожу в коридор огромной квартиры, в которой стало вдруг очень тихой. Хотя не темно. Вокруг горит свет, словно хозяин вообще не подозревает о такой вещи, как экономия. Но ему это и не нужно. Тихонько иду в сторону гостиной, как вдруг слышу негромкий голос. Он доносится из-за приоткрытой двери кабинета. Замираю, быстро соображая, что Ян разговаривает с кем-то по телефону и диалог этот явно не связан с работой, как бывало всегда. Сама не понимаю зачем, но вся обращаюсь в слух и впитываю до боли знакомые интонации:
— Это не имеет значения… — слова так и сквозят холодной язвительностью, затем следует недолгая пауза. — Я уже принял решение и отступаться не собираюсь.
Ответа, естественно, не слышу. Я парня-то едва слышу, что уж там. И понять суть разговора, когда ты начал слушать лишь с середины, очень проблематично. Но ни первое, ни второе не останавливают меня от следующих действий. На цыпочках подкрадываюсь к самому входу в кабинет Яна, замираю бездвижной статуей. Даже дышать перестаю.
— Ты сейчас несёшь откровенную херню, ты знаешь?
Разумнее было бы свалить отсюда подобру-поздорову, сделать вид, что ничего не слышала… но когда это я прислушивалась к доводам здравого смысла? Меня почему-то не пугает, что парень может застать меня на месте «преступления». Не стыдит мысль, что подслушивать чужие разговоры как минимум нехорошо. Я даже не задумываюсь о чувствах, которыми могла бы сейчас руководствоваться. Я просто стою и слушаю. Хочу узнать правду. Жажду узнать об этом человеке чуть больше. Хоть какую-то маленькую истину, незначительную мелочь, в которой могу быть полностью уверена. Без привычных подвохов и увёртываний. Маленькую истину из скрытой от моих глаз настоящей жизни Яна. Настоящего его самого.
И я жалею о своём желании уже в следующие несколько секунд…
— Оксана здесь при чём?
От упоминания его невесты напрягаюсь.
— И давно ли ты стал таким моралистом, Влад? Ещё пару дней назад трахался с Никой, потом с одной из стриптизёрш, которых заказывал для шоу в «Альянсе». Попутно пялишь во все щели эту овцу с общаги, а мне говоришь, что я загнался? Я ни хрена не собираюсь выслушивать от тебя подобную хуйню…
Это они про Свету? Конечно про неё! Как будто у Влада там целый «загон» овец. Хотя из последних слов Яна… очевидно, что целый.
— А о чём же тогда? — по голосу парня понимаю, что он чертовски раздражён. Это не хорошо. В первую очередь для меня. Слышу какой-то шум, и как что-то тяжёлое и стеклянное ложится на стол. Чиркает зажигалка, затем она же брякает о столешницу. Через пару мгновений до меня долетают едва уловимые нотки сигаретного дыма.
— Тебя это не касается… — пауза. — Ты позвонил, чтобы читать нотации о том, кого и как мне нужно трахать? Серьёзно?! — снова пауза. Шумный выдох сквозь зубы, как мне кажется, сигаретного дыма. — Так было нужно. Сопляк мешался под ногами…
Кто?
— Что за бред, Влад? Или, по-твоему, мне нужно было сказать своим парням, чтобы переломали ему ноги и руки, а потом вывезли в какой-нибудь овраг? Ты ебанулся?
Чувствую металлический холод, мазнувший по спине.
Они же не… Они не говорят сейчас про Сашку?! Ян же не сделал ничего…
Но разум усердно поднимает из закромов памяти всё то, что творилось прошлой зимой. Всего несколько месяцев назад…
— С такими методами это тебе к Ренату. Я на херу видал связываться с уголовкой… — Доносится лёгкий скрип кожаного кресла, Ян тушит сигарету в пепельницу. — Ладно, всё. Она скоро вернётся. Остальное потом.
«Нужно бежать!» — первая мысль, что проскальзывает в мозгу, но я не двигаюсь. Так и стою у входа в его кабинет. В ушах словно набатом раздаётся эхо ужаса. Он сковывает покруче металлических цепей по рукам и ногам, впитывается в плоть, в вены, придавая им вес двухсоттонного боинга. Не двигаюсь, даже когда понимаю, что парень идёт к двери. Она распахивается, и Ян замирает на месте. Не поднимаю глаз, смотрю куда-то в область его груди. Сердце с болью колотится о грудную клетку. Оно хочет разорваться на части, издохнуть уже, наконец, и больше никогда… НИКОГДА не возвращаться к жизни.
Делаю небольшой шаг назад и упираюсь в стену. Молчание, а затем:
— Блядь… — Ян убирает одну руку в карман домашних спортивных штанов, второй нервно проводит по волосам, сгребая их назад, отворачивает лицо в сторону. — И как много ты слышала?
— Достаточно… — роняю тихо, словно не своим голосом. Единственная мысль, что колотится в голове:
«Что с Сашкой? Что он с ним сделал?!»
Но не могу выдавить из себя ни звука.
Ян переступает порог, и тут внутри меня активизируются дополнительные источники энергии. Снова обретаю возможность двигаться, отшатываюсь в сторону, поднимаю на него испуганный взгляд.
— Не подходи, — почти шёпот.
Парень почему-то замирает, на мгновение становится странным, растерянным, но быстро исправляет это. Убирает и второю руку в карман штанов. Опускает подбородок, хмурится, снова глядя на меня этим сканирующим недовольным взглядом из-подо лба, сжимает челюсти, словно пытается справиться с самим собой.
На что он способен сейчас?
Да на всё что угодно!
— Что ты с ним сделал? — мне удаётся-таки озвучить один из тысячи вопросов, что взрывают мозг, давят подобно гигантскому прессу не черепную коробку. В ушах откуда-то берётся непонятный шум. — Что на этот раз ты сделал, чтобы получить то, чего хочешь? Чтобы доказать… — с губ срывается нервный полусмешок, полувыдох. — Что ты всё время и кому доказываешь?
Мои вопросы, по обыкновению, остаются проигнорированными.
— Сюда иди, — Ян возвращается в кабинет.
Не двигаюсь. Я боюсь его. Боюсь двинуться с места… и бежать от него боюсь. Это бессмысленно. Он всё равно догонит. Всё равно поймает…
— Зачем?
— Алёна… — повторяет строго. — Подойди ко мне.
Мне некуда бежать. Входную дверь Ян закрыл, как и тогда. Не подойду я, он сделает это сам… и тогда будет только хуже.
Решаюсь и переступаю черту опасной территории. Хотя нет. Я переступила её ещё в тот момент, когда села к нему в машину. В тот момент, когда ввязалась во всё это дерьмо. Ещё тогда… в далёком ноябре.
Секунду подумав, Ян садится в одно из больших кресел в углу плотно заставленного мебелью кабинета.
— Сядь, — указывает подбородком на свои колени.