Парень целует меня на прощание. Долго. Мучительно. Сперва в машине, затем, когда ухожу, вдруг слышу, как хлопает дверь иномарки, как Ян нагоняет меня на крыльце общежития, резко разворачивает к себе лицом, не давая уйти ещё несколько минут. Я позволяю ему. Позволяю всё. Жмусь к нему так сильно и так крепко, впитываю тепло его тела и не хочу расставаться. Никогда. Хочу прирасти к нему, стать его частью, частью чего-то большего, чего-то…
Ян снова целует меня, прижимая к себе до болезненного, но такого приятного хруста в рёбрах. Слишком жадно, слишком горячо. Словно, будь его воля, он прямо сейчас усадил бы меня обратно в машину и увёз чёрт знает куда. Прочь отсюда, прочь ото всех.
Я не понимаю, что с ним происходит? Это не тот Ян, которого я узнала много месяцев назад. Этот Ян какой-то… другой. Совершенно не тот, но в тоже время такой родной, правильный и понятный. Нет. Он точно такой же. Он с самого начала таким и был. И тут же прихожу к чёткому осознанию: я не хочу понимать. Не хочу знать, что сейчас с ним происходит. Впервые не хочу ни о чём думать. Просто хочу его. Всего и без остатка. Таким, какой есть. Со всеми гадкими чертами, сложным абсолютно неуправляемым характером, бешеными демоническими тараканами в светловолосой голове. Ведь именно таким он мне и понравился. Именно таким я его…
* * * *
Ритка едва ли не стережёт меня под дверью. Стоит переступить порог, как девушка снова набрасывается с расспросами. Отвечаю что-то невпопад и максимально односложно, быстро переодеваюсь в домашние шмотки, хватаю полотенце и уматываю в ванную комнату. Но когда возвращаюсь, подруга всё не унимается. В этот момент очень сильно хочется сбежать куда-нибудь, где я смогу остаться совершенно одна и никто… НИКТО меня не будет дёргать.
Приходится удовлетворить Риткино любопытство хотя бы частично. Рассказать самое важное, что я и Ян переспали и все выходные я была с ним. Эта новость вызывает в девушке такой восторг, словно не я, а она трахалась с Яном и теперь находится в странно-приятном смятении чувств.
— Я очень рада за тебя, подруга, — Ритка садится рядом на мою кровать и крепко обнимает меня за шею.
— Рит, — ворчу ей куда-то в плечо, чувствуя, как сильно пахнут её волосы теми самыми сладко-кисловатыми духами. — Ты меня задушишь.
— Перестань выкобениваться! — и сжимает ещё сильнее. — Я правда очень за тебя рада.
— Я уже это поняла. Спасибо, Рит, — сдаюсь и тоже обнимаю подругу. Стараюсь сделать голос как можно мягче. Улыбаюсь. Если поверит, что настроение у меня такое же отличное от этих новостей, как и у неё, то отпустит.
— Ты такая счастливая, — девушка, наконец, отпускает меня, но не спешит убирать ладони с моих плеч. — В эти выходные снова к нему поедешь? — с хитрющим прищуром спрашивает она после недолгой паузы.
— Понятия не имею. Мы об этом не разговаривали.
— А об это и не нужно разговаривать! Ты просто ему звонишь и говоришь…
Ещё некоторое время посвящаем обсуждению Яна. Подруга пытается убедить меня, что Ян теперь крепко засел на каком-то там только одной Ритке известном воображаемом «крючке». Просто киваю с улыбкой. Не хочу рушить её сладкие фантазии и хвалебные оды себе — купидону недоделанному. А когда девушка добирается до темы секса и вопросов типа: «а какой он в постели?» и «какой у него?», посылаю её в задницу, говоря, что ни с кем не намерена обсуждать подобное. Быстро ложусь, закутываюсь с головой в одеяло, отворачиваюсь к стенке, ясно давая понять, что собираюсь спать. Ритка по обыкновению называет меня занудой, а после гасит свет в комнате и тоже ложится спать.
21 апреля
* * * *
Дни пролетают так быстро, что я едва ли поспеваю за ними. Меня с головой затягивает безумный демонский вихрь под названием Ян. И всё это так странно и так прекрасно одновременно, что, кажется, можно просто лопнуть от ощущений и переизбытка эмоций. А самое главное — переизбытка Яна. Но мне всё мало. Так мало, что схожу с ума каждую чёртову секунду разлуки.
Мы видимся с ним каждый день. Это вроде бы и не свидания. Честно, я не знаю, как это называть. Мы не ходим в кино, по ресторанам или ещё куда-то. Обычно Ян забирает меня после всех занятий или после работы. Как правило, это уже поздно вечером. Мы заезжаем куда-нибудь перекусить — самую обычную забегаловку, бар или кафе, — а потом вновь недолго катаемся по городу, слушая музыку или просто болтая. Не могу сказать, что всё стало ровно. Кочек хватает. Некоторые темы по-прежнему вызывают между нами разлад, привычные перепалки, мини-противостояния. Но они уже не такие кровопролитные, как были до того, и это не мешает нам двигаться дальше. К кромешной неизвестности.
Иногда мне кажется, что Яна что-то тяготит. Какие-то очень невесёлые мысли или думы. Время от времени замечаю, как парень закрывается, уходит в них, как тогда — в ту ночь, что приехал к нашей общаге и сидел в машине, явно не собираясь выходить или звонить мне. Но потом он быстро находится, отгоняет их, будто наваждение, и снова возвращается ко мне.
Словно есть что-то такое, о чём Ян не может или пока не готов мне сказать. И если честно… не хочу знать. Ни о чём таком не хочу знать. Мне кажется, что эти знания могут меня ранить. Совершенно точно. Мне не понравится то, что я могу от него услышать. И я не хочу…
Но в такие моменты на языке так и вертятся эти долбаные вопросы:
«У тебя всё хорошо?»
«Что-то случилось?»
«Может… я могу чем-то помочь?»
Это даже смешно. Чем я могу ему помочь? Да ничем.
А потому я проглатываю их. Все без остатка, и стараюсь заглушить этот панический страх, что скребётся внутри острыми когтями, рычит и воет в запертой клетке так, что кровь стынет в жилах. Стараюсь просто улыбаться Яну. Смотреть на него долго, пристально, неотрывно. Как это делает он сам, когда появляется такая возможность. Просто смотрит. Без лишних слов. Они и не нужны. Эти слова. Они всегда всё только портили. И в подобные моменты мы просто молчим. Просто смотрим друг на друга и молчим. Изредка только бывает Ян говорит, что всё хорошо. Чтобы я ни о чём не волновалась. Повторяет это словно мантру какую-то.
«Всё хорошо, малыш… Всё хорошо».
Просто киваю ему, улыбаюсь, как дурочка, и ничего не могу с собой поделать. Не могу сказать, что верю в эту его «мантру». Очень хочу, но не получается. Однако мне кажется, что это немного помогает ему. Будто моё присутствие помогает, эти мои робкие и не всегда уверенные улыбки. Я всё ещё стесняюсь временами, робею перед ним — таким уверенным в каждом своём жесте, движении, слове. Я всё ещё учусь его понимать. Учусь понимать его настроения и мысли. И мне кажется, что это тоже как-то помогает ему.
Забыться, отвлечься…
Или я просто хочу в это верить.
А потом Ян привозит меня к общежитию. Всегда примерно в одно и то же время — около полуночи. Твердит о том, что я должна как следует высыпаться, как следует учиться и как следует сдать сессию. Эту и все последующие. Словно для него моя учёба важнее, чем для меня самой. И я просто обещаю ему это. Хотя Ян и не просит.
Мы долго целуемся в его машине, затем на крыльце. Это уже становится каким-то маленьким и забавным ритуалом — всякий раз я пытаюсь уйти, и всякий раз он нагоняет меня на полпути, у лестницы, у дверей общежития и снова заставляет окунаться в этот безумный омут, бездну его всепоглощающей энергетики, его власти надо мной. Он не может уехать, не получив от меня порцию ласки. И это пьянит посильнее любого наркотика, потому что я знаю — каждый вечер он срывается и едет именно ко мне. Ни куда-то, ни к кому-то, ни с кем-то другим… ни за сексом. Он едет ко мне. Просто ко мне. Я с удовольствием отдаю ему всю себя, без остатка. Мне не жалко. Ни капельки. И с каждым днём уходить от него становится всё тяжелее. Будто собственными руками, наживую пришиваю себя к нему стальными нитками, даже не задумываясь, что если когда-нибудь придётся оторваться, это оставит на мне огромное количество глубоких кровоточащих шрамов. Или и вовсе… убьёт.