— Единственный маньяк, с которым меня чёрт дёрнул связаться — это ты.
Ян пристально смотрит мне в глаза, а затем его улыбка становится ещё шире:
— Ты преувеличиваешь, лягушка. Я твой подарок судьбы.
Капец, я просто фигею от его ЧСВ! Это просто возмутительно быть настолько самовлюблённым и самоуверенным, и вообще... Понимаю, что нормального ответа от этого придурка хрен дождусь, а потому снова возвращаюсь к стейку.
После кто-то включает перемотку. Я больше не задаю вопросов. Тупо пялюсь в окно, иногда украдкой наблюдаю за тем, как Ян всё делает. Как изящно отпивает кофе, как ловко накалывает кусочек стейка на вилку. Мне кажется, или Ян какой-то другой? Непривычный. Меня мучает новый вопрос: он был серьёзен, когда сказал, что трахался все пять дней, или снова издевался? Можно, конечно, спросить, да вот только… Предыдущий мой вопрос, точно его позабавил. Нет уж, не доставлю я ему такого удовольствия снова!
Мясо я так и не доела. Хотя чай выпила весь. Еще через несколько минут Ян подзывает официанта, просит счёт. Лезу в сумку за кошельком со словами:
— Я за себя заплачу.
— Не говори ерунды.
— В смысле? — удивлённо вскидываю брови. — Я ела, я и заплачу. За себя сам плати.
— Счёт оплачиваю я, и это не обсуждается.
— Ещё как обсуждается! — чуть повышаю голос, открываю кошелёк.
— Ты меня выбесить решила? Опять, — Ян резко мрачнеет. Что ещё за «опять»? — У меня денег навалом, так что мне их не жалко, а у тебя каждая копейка на счету. Так потрать их на что-то более важное, чем счёт в баре!
Удивлённо округляю глаза. Ладно. Хрен с тобой.
— Как скажете, ваше ужасное превосходительство, — киваю и убираю кошелёк обратно в сумку. Быстро встаю, одеваюсь и, не дожидаясь Яна, иду на улицу. Натыкаюсь взглядом на Мерседес парня, сразу бешусь. Сдерживаемая до этого злость вырывается наружу. Пошёл он… пешком дойду. Однако далеко уйти не удаётся. Меня догоняют, хватают за руку, грубо разворачивают к себе.
— Какого хрена? — внезапно Ян зол. Очень зол. Крепко сжимает моё предплечье.
— Чего? — что он опять бесится? Достал! — Это я должна спрашивать, какого хрена! Чего ты ко мне прицепился?
— Не льсти себе, — тонкие губы вытягиваются в язвительной кривой ухмылке.
— В смысле не льсти себе, если так и есть!
— Пошли в машину, — он тянет меня за собой.
— Отпусти! — взрываюсь я и ору на него. — Мне больно, чёрт бы тебя побрал! И вообще, отвали от меня! Оставь в покое! Сто раз просила!
Ян вдруг замирает, на его красивом лице застывает нестираемый образ замешательства.
— Это делай, то не делай. Сюда ходи, туда не ходи. Теперь ещё и в телефоне моём копаешься. Проверить он решил... Ты не имеешь никакого права лезть в мою личную жизнь! Достал со своими приказами! Тиран грёбаный. Иди, командуй кем-нибудь другим. Мой рабочий день закончился… — я вдруг осекаюсь. Замолкаю. Чего это с ним? Что за странное выражение лица? Оно… словно не его. Я не знаю этого Яна. В который раз за вечер отвожу взгляд в сторону, хмурю брови. Поправляю лямку сумки:
— Я пошла домой.
Разворачиваюсь и ухожу. Прибавляю шаг. Ещё и ещё. Хочется бежать опрометью. Прочь от него, как можно дальше. Однако где-то глубоко внутри настойчиво скребётся странная надежда. Она тлеет, подобно углям в недавно погасшем костре, стоит чуть-чуть подуть, и это чувство разгорится с новой доселе не ведомой мне силой. Но здравый смысл не даёт ему выбраться из своей тени, из крепкой баррикады каменных стен. Он же не позволяет мне обернуться.
Не понимаю его… Я совершенно не понимаю Яна. Что происходит и со мной, и с ним? С тех пор, как Ритка и Лёнька вернулись из Самары. С тех пор, как я начала у него работать. С тех пор как… Всё изменилось. Его поведение, его отношение, слова, которые он временами говорит… Странные слова. Из его уст они звучат, словно марсианская криптограмма. Мне никогда не узнать их истинного смысла. Моя реакция на его действия тоже изменилась. Изменилось абсолютно всё. Хотя я до сих пор не понимаю, что между нами двумя происходит. Ян другой. Он нынешний совершенно отличается от него же прошлого. Но в то же время… он прежний. Это всё тот же Ян, который изо всех сил пытался меня растоптать, уничтожить и унизить. И ведь ему это удалось… Тогда. Он получил то, что хотел. А сейчас…
Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент замечаю периферийным зрением чёрное пятно легковой машины. Поворачиваю голову и матерюсь про себя.
— Хватит беситься, — спокойно говорит Ян, облокотившись на проём опущенного бокового стекла. — Садись в машину.
Демонстративно отворачиваюсь и прибавляю шаг. Чёрный Мерседес все так же едет рядом. Что за чёрт? Чего это он вдруг такой добренький?
— Алён, не заставляй меня выходить.
Я чуть не запнулась. Назвал по имени? Боженьки святы! Это просто невероятно! Должно быть, такое случается впервые. Может… апокалипсис грядёт?
Он снова раздражается, переводит внимание на дорогу:
— Можешь ты хоть раз в жизнь заткнуть своё упрямство и перестать пререкаться со мной?
Бросаю короткий взгляд на Яна и замечаю, как он стискивает зубы от злости. Заткнуть своё упрямство? Кто бы говорил…
Резко останавливаюсь, разворачиваюсь к Мерседесу. Машина останавливается следом за мной.
— Волшебное слово забыл сказать, — мрачно замечаю я. Ну вот, сейчас точно психанёт и уедет.
Несколько секунд Ян продолжает смотреть прямо перед собой, будто что-то решая, а затем всё-таки поворачивается ко мне:
— Пожалуйста, — и вытягивает странно-идиотскую улыбку.
Э… Оторопь.
После его лицо возвращается в привычно бесстрастный вид, парень снова отворачивается, говорит лобовому стеклу:
— Садись, иначе уеду.
Чёрт… эта его улыбка. Я сбита с толку… Нет. Только что в один миг весь мир пошатнулся и перевернулся с ног на голову! Назвал по имени, сказал «пожалуйста», да ещё и улыбнулся, как последний придурок. Машинально поправляю на плече лямку от сумки, обхожу Мерседес, сажусь на переднее пассажирское. Негнущимися пальцами пристёгиваю ремень безопасности. Сколько я шла? Недолго ведь вроде, и всё равно руки замёрзли. Видимо, за привычным торнадо мыслей даже не заметила этого маленького обстоятельства. Растираю ладони с пальцами и безотчётно бормочу вслух:
— Блин, руки окоченели.
Машина почему-то продолжает стоять, Ян сидит неподвижно. Всего несколько секунд, а затем вместо того, чтобы трогаться и ехать, вдруг разворачивается ко мне, обхватывает не менее холодными ладонями мои кисти, наклоняется, подносит их к своим губам и начинает на них дышать. Пытается согреть. Тут-то я теряюсь окончательно.
— Что ты делаешь? — ошарашенно шепчу я.
— А что, не видно? — усмешка. Затем юноша отстраняется, аккуратно растирает сперва мои ладони, потом пальцы. Смотрит в глаза. — Пытаюсь согреть твои окоченевшие руки.
Снова эта томная улыбка.
По телу пробегает резвая армия мурашек, дыхание сбивается, сердце учащает пульс. Мне вдруг жарко. Лицо совершенно точно становится пунцовым, но я не могу отвести взгляда от этих слегка лукавых, потемневших глаз. Сейчас в них преобладает серый оттенок, играют странные искорки. То ли от ярких уличных огней, то ли… от какого-то затаённого и совершенно недоступного для меня чувства. Губы размыкаются, чтобы что-то сказать, но слова встают комом в пересохшем горле.
Ян резко меняется в лице, отпускает мои руки и резко поворачивается к лобовому стеклу. Кладёт ладони на руль.
Что? Почему?
— Домой? — зачем-то спрашивает он.
Прихожу в себя.
— Ну… угу, — наконец, обретаю дар речи, убираю руки в карманы куртки. Спешно отворачиваюсь к боковому окну.
Парень переключает передачу, трогается. Спустя пару секунд, словно вспомнив о существовании «печки» в машине, включает её. Но это ни к чему. Уже не нужно. Моё тело горит огнём, внизу живота всё скрутилось в тугой узел и никак не хочет разматываться, а в ушах не переставая колотят оглушительные барабаны.
5 марта
* * * *