Эту машину я даже за километр узнаю, даже будучи без линз! Какого хера вернулся? Разве он не собирался встретиться с Оксаной?
— Ладно, поехали, — быстро сажусь на заднее сиденье машины. Сашка следом.
Когда чёрная иномарка подъезжает к такси, я поднимаю глаза. Ян скользит по мне коротким взглядом, а затем переводит внимание на медленно открывающиеся кованые ворота. Мерседес заезжает на территорию особняка. Ворота закрываются вслед за ним.
— Это хозяин? — спустя короткую паузу спрашивает Сашка. Видимо, тоже смотрел.
— Ага, — киваю.
— Хм, а он молодой, — с нотками удивления отмечает парень, после называет таксисту нужный адрес.
Часть 12 — Случай
Прогулка с Сашкой явно пошла мне на пользу. Я отвлеклась от всякой бессмысленной, навевающей апатию и тоску чепухи, что не давала покоя последние несколько дней. Заразилась позитивным настроением. Объелась своего любимого фисташкового мороженого. Мы гуляли весь вечер, не переставая разговаривали о разной ерунде. Сашка сиял как настоящее солнышко. В его лучах невозможно замерзнуть ни в весеннюю слякоть, ни в зимние морозы. Долго прогуливались по центральному парку, не обращая внимания на противную морось, на то, что город уже давно погрузился в темноту, а температура воздуха по вечерам ещё имела свойство опускаться прилично ниже нулевой отметки. Было весело. Просто хорошо вот так вот гулять вдвоём. Разговаривать, каждый раз приятно удивляясь, сколь много общего между нами. Много интересных друг другу тем, которые можно обсуждать бесконечно.
«Он мне нравится».
Именно в этот вечер я чётко убедилась в честности этой мысли. Признала это не такое уж внезапное умозаключение.
Конечно, он мне нравился. Глупо отрицать столь очевидный факт. И я ему тоже. Не знаю насколько сильно, но какая-то симпатия точно имела место быть. Я видела её в его тёмно-карих глазах, в его улыбках, в той необъяснимой трепетности, с которой он на меня смотрел, с которой говорил со мной. Казалось бы, мы едва знакомы, но после этого вечера я лишь ещё раз убедилась в том, как легко и весело мне с Сашкой. Не только в общении. Во всём. Временами у меня складывалось впечатление, что мы знакомы уже очень давно и знаем друг о друге практически всё.
Однако…
Даже при всей этой лёгкости и теплоте наших отношений мне до сих пор было сложно открыться ему. Поделиться чем-то сокровенным. Чем-то… личным. Рассказать о себе чуть больше, быть с ним чуть правдивее, чуть… искреннее. Внутри меня всё ещё жил тот зловредный параноик, которому я позволила поселиться в своём сознании когда-то давно. Передала ему все права на обладание моими мыслями, чувствами… право на принятие решений. Я боялась тогда и боюсь сейчас. Боюсь раскрыть перед этим человеком свою душу. Истинные мысли и эмоции. Вывернуть, так сказать, изнанку. И причина заключалась, конечно же, не в Сашке. Как избито и банально это ни звучит. Не в нём. Причина и весь корень проблемы — во мне. Именно я при каждой нашей новой встрече продолжала старательно создавать некое неосязаемое чувство напряжённости, недосказанности, дистанции. Страх быть снова обманутой и преданной, страх вновь разочароваться в ком-то вынуждал меня отгораживаться от него. А рулевой параноик не позволял привязаться слишком сильно.
* * * *
В двенадцатом часу вечера решаю, что пора бы вернуться домой. Сашка, конечно же, провожает меня. Напоследок сообщает, что завтра у них намечается очередная репетиция и что они будут в крайней степени рады видеть меня среди присутствующих. Две секунды на раздумья и я даю положительный ответ. Неважно, сколько завтра будет работы, в каком настроении проснётся его высокомерное превосходительство Князь ужаса. Да даже если завтра мир рухнет! Кровь износу, но я обязательно приду.
Дома застаю Лёньку играющим в PlayStation. Друг ничего не говорит, никак не реагирует на мой приход. Кладу ключи на небольшую тумбу у зеркала, снимаю куртку, кроссовки. Прохожу в комнату.
— Привет, — тихо роняю я.
— Привет, — отсутствующе. Даже не обернулся.
Лёнька сидит на полу, клацает кнопками контроллера, увлечён процессом. Бросаю сумку на пол возле кровати, забираюсь с ногами на диван. Долгое-долгое молчание, которое нарушают лишь тихие звуки видеоигры, доносящиеся из колонок небольшой акустической системы.
Я пришла в себя — это хорошо. А вот то, что Лёнька на меня обиделся — плохо. Нужно как-то исправить положение, но именно сейчас, казалось бы, в самый ответственный момент я совершенно не знаю, что ему сказать. С чего начать этот чёртов разговор? Ну же, Алён! Ты ведь знакома с этим парнем не первый месяц, даже не первый год. Тебе ли не знать, что нужно сделать, какие слова подобрать, чтобы помириться. Или хотя бы… просто попросить прощения. За всё.
Молчание начинает напрягать уже спустя несколько минут.
— Много прошёл? — поговорить на отвлечённые темы — неплохой способ разрядить обстановку. Начать с какой-нибудь ерунды, а после перейти к сути. К самому важному.
Друг небрежно пожимает плечами:
— Так. Примерно половину… — помедлив, прибавляет: — Я часов с пяти дня сижу.
Даже не удивляюсь. Мне-то уж хорошо известно, что это такое залипнуть в новую игру, выхода которой ждал чёрт знает сколько. Хочется пройти и посмотреть всё и сразу. Не прерываясь на еду и сон.
— И как? — тоже помедлив, продолжаю я.
— Круто, — его монотонным голосом это «круто» звучит очень неубедительно, но я хорошо знаю причину этого настроения.
— Надо будет потом тоже её пройти, — говорю скорее сама себе, чем Лёньке.
— Ты же не любишь шутеры, — замечаю, как друг чуть хмурится, но взгляда от экрана телевизора так и не отводит.
— Да. Не люблю, — короткий кивок. Это правда. Хотя причина моей нелюбви дурацкая. — Но у неё хорошие отзывы и сюжет не плох, судя по ним же. Попробую… хотя бы интереса ради.
Затем снова наступает тишина. До-олгая… пауза. И снова лишь тихие звуки колонок акустической системы нарушают наше молчание.
— Лёнь, — таки не выдерживаю. Хватит! Нет смысла оттягивать этот разговор и дальше.
— Чего?
— Это… — хмурю брови. — Ты… прости меня.
— За что? — удивляется парень и, наконец, ставит игру на паузу, поворачивается ко мне. Смотрит прямо в глаза.
— За всё. — Глупо как-то звучит, но лучше так, чем молчать. Делать вид, словно всё нормально. Опускаю глаза. Мне чертовски стыдно перед ним. — А особенно за последние несколько дней. У меня… было паршивое настроение. Очень паршивое. Я выместила это на тебе. Хотя ты тут совершенно ни при чём.
Лёнька снова молчит. Я терпеливо жду реакции… Вердикта страшного судьи.
— Да я и не злился, — он небрежно пожимает плечами. — Сразу понял, что у тебя опять какие-то проблемы на работе… Угадал?
Поднимаю на него взгляд, чувствую, как камень с души свалился.
— Отчасти… да.
— Снова этот урод?
Киваю не в силах сдержать лёгкую улыбку:
— Отчасти.
Лёнька вдруг хмурится, снова отворачивается к телевизору, продолжает играть.
— Ладно. Когда захочешь, расскажешь. Я не настаиваю…
Ну вот. Опять обиделся. Но я рада. Рада, что он переживал за меня. Рада, что не теребил меня расспросами, предложениями помощи. Рада, что дал мне время, что понял всё без слов.
Хочется обнять его. Крепко-крепко! Так и поступаю.
— Э-эй… Ты чего? — резко теряется друг.
— Просто, — не скрывая улыбки, пожимаю плечами.
Пауза, а затем:
— Странная ты какая-то сегодня, — он снова ставит игру на паузу, обнимает меня одной рукой, во второй по-прежнему сжимает контроллер PlayStation. — Да и вообще... в последнее время.
Внезапно вспоминаю одну маленькую деталь.
— Кстати… — отстраняюсь. — А парням ты на кой чёрт наплёл, что у меня завал на работе? Я ведь все эти дни в восемь уже дома была.
Лёнька в очередной раз пожимает плечами:
— Это лучше, чем объяснять, почему у тебя временами может быть апатично-депрессивное настроение без видимой на то причины… Для них без видимой причины. Так… вопросов меньше.