— Если бы кое-кто с самого начала не полез в это дерьмо, то и защищать нас было бы не от кого… — тихо бормочу скорее себе, чем девушке.
— Что?
— Ничего. Говорю, если этот же самодовольный говнюк вновь всё не испортит, — поднимаюсь с усилием, сажусь. Подумав пару секунд, забираюсь на кровать с ногами как турчанка. Кладу ладони на колени, осматриваюсь.
— А с чего бы ему всё портить? — искренне удивляется подруга, наконец отлипнув от зеркала и самолицезрения.
— В смысле «с чего бы»? Это же Ян. Он вечно всё портит. Особенно, когда что-то идёт не по его извращённому плану, рождённому его же больной воспалённой фантазией.
Ритка кривится:
— А по-моему, ты, как всегда, преувеличиваешь.
— Это я ещё преуменьшила…
Меня не слышат:
— Уж ты-то любишь всё утрировать и вечно искать какие-то несуществующие подвохи.
Ну-у-у, с этим умозаключением подруги спорить не стану. Факт есть факт. Но так ли оно в сложившейся и уже слишком затянувшейся истории с Яном Валерьевичем? Вопрос… Даже учитывая все внезапные и совершенно непредсказуемые перемены, он по-прежнему является всё тем же богатеньким (считающим себя всемогущим) говнюком, который конкретненько так поднасрал мне в недалёком прошлом. Да и сейчас привычкам своим не особо изменяет, продолжая жить словно в двух ипостасях: странно-добрый Ян и Князь ужаса.
Может, у него и правда раздвоение личности?
— И вообще, — продолжает тем временем Ритка, — мне кажется, ты ему на самом деле не безразлична.
— Когда кажется — креститься надо, — фыркаю, после тише прибавляю: — А когда крестишься, ещё больше кажется.
— Ну сама подумай… — Ритка садится на свою кровать, смотрит на меня очень серьёзно. — Стал бы тип вроде Яна проворачивать нечто подобное просто так, по доброте душевной. А особенно если припоминать всё, что было?
— По доброте душевной? Ян? — я усмехаюсь с откровенным скепсисом. — Душевная доброта и Ян — вещи не то что несовместимые. Они находятся в разных галактиках за квадриллионы миллионов световых лет.
— Ну! — всплескивает она руками. — А я о чём! Значит, напрашивается логический вывод…
— Да неужто? — усмехаюсь с плохо скрываемой язвительностью.
— Да! Значит, ты ему не безразлична, а может, даже нравишься!
На несколько секунд повисает тишина. Мы пристально смотрим друг на друга. Я с откровенным недоверием, Ритка с непробиваемой уверенностью в своих железных умозаключениях.
— И где же тут логика, дорогая? — не выдерживаю первой. Да я быстрее поверю, что человечество на Землю завезли инопланетяне-каннибалы для разведения нас в виде скота, чем в то, что я вдруг и внезапно понравилась Яну.
— Да везде! — Рита разводит руками то ли пытаясь показать мне это самое «везде», то ли демонстрируя невидимый воздух комнаты… то ли саму комнату, которую я видела сотни раз.
— Милая Риточка, — вкрадчиво приторным тоном отзываюсь в ответ, — по твоим умозаключениям можно подумать, что я, блин, всем на этой грёбаной планете не безразлична, а может, даже нравлюсь.
— Да ну тебя! — таки сдаётся подруга, махнув на меня рукой. Встаёт с кровати, подходит к холодильнику. — Не хочешь звонить, не звони. Но потом не плачь, что профукала свой джекпот. И ведь реально дура. Такого парня упускаешь. Да любая другая девка на твоём месте вцепилась бы в него всеми руками и ногами и ни за что бы не отпустила.
— Ага… джекпот, блин… — снова с раздражением откидываюсь на спину, едва не ударившись головой о стену. Кровать всё-таки маленькая, односпальная. — Скорее «счастливый» билет в один конец до очередного трындеца…
Последних моих слов, как я поняла, девушка уже не расслышала.
Да, любая другая, конечно же, вцепилась бы в такого парня, как Ян. Оксана, Викуля… Да и не только в такого, как Ян. Влад, Ренат и любой среднестатистический мажор этого города стал бы неслыханным подарком для многих девушек. Богатые, успешные… кто-то даже на редкость красив. Ага. При всех его гадких делишках я всё так же продолжаю выделять этого павлина среди прочих. Но мне можно сделать скидку. Ян действительно не только богат и успешен, он красив, умён, обаятелен, в нём есть некая харизма, изюминка, если вам будет угодно.
«Ага, да в нём просто куча изюминок. Он вообще кекс!» — раздаётся в моей голове гневный возглас моего, должно быть, всё-таки альтер эго, прерывая ход мыслей. — «Походу не у одного Яна раздвоение личности… Ты его то ненавидишь, то хочешь увидеть, то не хочешь, то презираешь, то восхищаешься… ненормальная идиотка. Тоже больная на голову, судя по всему…»
И, тем не менее, я никогда не была из числа тех, кто всеми силами пытается отхватить свой «джекпот» в виде богатенького парня. Не была и не намерена становиться такой. Кто-то скажет: это глупо, по-детски даже. Но для меня всегда было важным нечто иное… нечто…
— Ты есть будешь? Я жутко голодная, — отрывает меня от размышлений Ритка, быстро остыв и принявшись копаться в холодильнике. — После этих пар вечно возвращаюсь как с голодного края.
— В нашу кафешку не ходишь?
— Не-е, тебя как отчислили, я перестала туда ходить. С Лёнькой мы в перерывах редко видимся. С девчонками с группы хожу… иногда. Или бегаю в общагу. И вроде ем как обычно, а всё равно после пар жор какой-то нездоровый.
— Молодой растущий организм… наверно, — заключаю я. — Ты же живая всё-таки. Надо есть нормально, а не ту хрень, которой мы постоянно питаемся, — просыпается во мне «специалист» по здоровому и правильному питанию.
— Так надо, — с каким-то обречённым вздохом подтверждает подруга. — Ну, так что? Будешь есть? Макароны с сосисками отварю.
— Буду, — на выдохе произношу я, подражая её тяжелому вздоху.
Какое-то время Ритка копошится в небольшой тумбочке (типа мини-кухонном гарнитуре), что неподалёку от двери, в поисках, как я думаю, тех самых макарон.
— Рит, — зову я подругу, снова глядя в потолок.
— Что?
— А почему за столько времени к тебе никого не подселили? — выдерживаю паузу, тоже пытаясь осмыслить свой же вопрос. Кажется, я уже как-то им задавалась. — Комнаты-то у нас в общаге на вес золота. Желающих заселиться вагон.
Слышу, что подруга внезапно прекращает копошиться, и в комнате становится очень тихо.
— Так почему? За столько времени к тебе так никого и не подселили?
Некоторое время подруга молчит, а затем выдаёт:
— А хрен его знает. Тебе-то не всё ли равно?
— Даже не знаю…
Девушка возвращается к своему предыдущему занятию.
— Скажи спасибо, что не подселили. А то жила бы сейчас с какой-нибудь… Нестеровой Олечкой и её подружками, которых ты очень сильно «любишь». У них, насколько я знаю, как раз одна койка освободилась. Или с какой-нибудь Поляковой.
Не знаю, почему Ритка вспомнила именно ту самую Свету Полякову, новоиспечённую игрушку Влада, но это вызвало на моём лице даже для меня странную улыбку. Перед глазами, как по заказу, материализовалась картинка той ночи в «Альянсе». Она, должно быть, тоже была в курсе. Знала. И всё же сделала вид, словно ничего не происходит…
Даже в тот момент, когда…
— Помирала бы сейчас от скуки и злости с этой клушей.
Почему-то отвратительно и грустно одновременно от таких вот мыслей.
— А она так и живёт в общаге?
— Ага. Правда, её соседок внезапно переселили на другой этаж. Теперь она в комнате живёт одна, как «королевна», — преувеличенно важным тоном произносит моя подруга последние слова.
— И что? Она реально по-прежнему клуша?
— Ну, вообще, по правде говоря, не особо. Важная такая стала. Как павлин, мать его…
Внезапно комнату заполняет звонкий грохот упавшей кастрюли. Девушка выругалась.
— Учиться стала хуже некуда, только и слышно: «Полякова то, Полякова сё…», «Такая умная девочка была, так хорошо училась…», бла-бла-бла… А по мне так — у неё там вообще всё в шоколаде.