— Посмотрим, — тихо роняю я и покидаю комнату.
Часть 19 — То, что не вернуть…
1 апреля
Сегодня мне позвонили со старой работы. И это не первоапрельская шутка. Не знаю, насколько повлияла на это наша последняя встреча с Яном, но эта новость не вызвала во мне и капли удивления. Как и то, что в магазине сохранились мои контактные данные, и то, что на работу я могла выйти уже хоть завтра, и даже то, что Михаил Васильевич в разговоре со мной был весьма дружелюбен, если не учтив. Новость эту я приняла со стоическим, непробиваемым пофигизмом.
* * * *
После пар зашла к Антону Игнатьевичу, известила о начале моих трудовых будней. Куратор воспринял информацию положительно, похвалил. Сказал, чтобы ни о чём не волновалась, пообещал согласовать расписание моих занятий с репетиторами после того, как я буду точно знать свой график работы на месяц. Отлично. Проблемой меньше.
Занятия после пар на сегодня отменили, таким образом у меня образовалось два относительно свободных вечера.
Выхожу на крыльцо института и застаю там курящим Лёньку.
— Чего домой не идёшь?
— А мне и не домой, — кривится он.
— А куда?
— К родителям нужно заехать.
— М, ясно.
— Что куратор сказал?
— Что могу ни о чём не волноваться.
Друг протягивает мне пачку сигарет. Отказываюсь.
— Реально, что ли, бросила?
— Пока да, — убираю руки в карманы куртки, делаю незаметный глубокий вдох. Погода сегодня шикарная. Солнышко легко пригревает, небо чистое, ни тучки. Ветра нет. Впору гулять весь вечер, а может, и ночь.
— В смысле «можешь ни о чём не волноваться»? — возвращается к своему первому вопросу Лёнька.
— Сказал, что сам всё решит с расписанием занятий. Подгонят его под мой график работы. Так что до конца семестра света белого я не увижу.
— Как интересно…
— Ага. Не то слово.
Друг недолго молчит, а затем безразлично произносит:
— Ритка сказала, что этот утырок к тебе в общагу приезжал недавно.
— Угу. Приезжал, — даже не удивляет, что подруга всё разболтала Лёньке. Она вечно так делает.
— Чего хотел?
Делаю глубокий вдох и на выдохе произношу:
— Понятия не имею.
— Ну о чём-то же вы с ним говорили, — слышу по голосу, как парень напрягается. — Даже не рассказала ничего.
Бросаю на друга короткий взгляд, после пожимаю плечами.
— Узнал, как у меня дела и хорошо ли я учусь.
Следует длительная пауза, а затем Лёнька смотрит на меня с недоверием:
— И всё?
— И всё, — киваю. — Ещё попил кофе, поел печенья и свалил восвояси.
Парень долго смотрит мне в глаза, после отворачивается, отходит к урне, чтобы выбросить окурок, возвращается.
— С каких это пор его интересует, насколько хорошо ты учишься?
— Самой интересно «с каких».
Затем молчим. Лёнька думает о чём-то своём, а я ни о чём не думаю. Просто смотрю перед собой, на снующих туда-сюда студентов. Почему-то именно сейчас мне меньше всего хочется думать и уж тем более разговаривать о Яне. Но раз уж друг начал этот разговор, значит это важно для него.
— Он наплёл Игнатьичу и ректору, что мы состоим в недалёких родственных связях.
— Чё?
Перевожу внимание на друга и с вымученной улыбкой выдаю:
— Сказал, что он мой двоюродный брат. Наврал там чего-то с три короба. Именно поэтому со мной теперь носятся, как с золотым яйцом. Наверное… А может, и не поэтому, — снова отворачиваюсь, снова тяжело вздыхаю. — Хрен его знает.
— Он больной, что ли? — спустя недолгую паузу язвительно интересуется парень.
— Это, друг мой, риторический вопрос.
— А про типа двоюродного брата Ритка не рассказывала.
— Она и не знала, — вдруг вспоминаю последние слова, сказанные Великим и Ужасным, и, недолго думая, произношу их вслух:
— Эта мнимая родственная связь со мной даст тебе в будущем немало привилегий. Так что пользуйся, пока есть возможность.
Уже в который раз Лёнька переводит на меня недоуменный взгляд, а я смотрю на него.
— Он так сказал?
— Ага, — киваю.
— Вот же ЧСВ-шный ушлёпок, — зло усмехается парень.
— Факт.
Лёнька достаёт сотовый из кармана куртки, смотрит на время.
— Никита звонил, — резко меняет тему друг. — Сегодня вечером зовут нас всех в бар. Пойдёшь?
— Да. Почему бы и нет, — раз вечер освободился можно немного погулять перед тем, как я снова уйду с головой в учёбу, а теперь ещё и в работу.
— Тогда я сейчас сгоняю до родителей, а когда вернусь, поедем к ним, — решает друг, я согласно киваю:
— Хорошо. Займусь пока рукописью. Позвони, как освободишься.
На том и порешили.
* * * *
Ритка в общагу не возвращается. Видать, поехала сразу к Лёхе, рассудила я, испытав от этой мысли чувство удовлетворённости. Из этого вытекает, что у меня есть несколько по большей части тихих часов, чтобы спокойно закончить главу, которую я так и не смогла дописать в прошлый раз. Так и поступаю.
Около семи вечера звонит Лёнька, после собираюсь и еду в бар к ребятам.
2 апреля
* * * *
В магазине всё по-прежнему. Восстановили меня на той же должности, составили максимально гибкий график работы, чтобы и на учёбу время было, и на дополнительные занятия. Смен вышло меньше, а значит, и зарплата автоматически урежется, но в тот момент меня это не сильно волновало.
Вечером, после закрытия магазина, поехала к Лёньке. За прошедшие недели в общаге я почему-то всё чаще стала приходить к мысли, что шебутная и вечно неугомонная Ритка временами начала сильно раздражать.
3 апреля
* * * *
— Ты сегодня до закрытия? — прижимаюсь плечом к дверному косяку, наблюдаю, как Лёнька собирается на работу. Второй день у него тусуюсь. Хотя друг этому только рад.
— Ага, — кивает он, затем наклоняется, чтобы завязать шнурки. — Позвони Ритке. Сегодня у парней концерт, она точно пойдёт. И ты иди. — Покончив с обувью, парень выпрямляется и грозит мне пальцем. — Если узнаю, что опять весь день просидела дома, прибью.
Невесело усмехаюсь в ответ:
— У меня сегодня занятия. Так что не выгорит.
— Так суббота же.
— А какая разница? — пожимаю плечами. — Подготовку к экзаменам никто не отменял.
— Сдались тебе эти экзамены… — фыркает друг, надевает куртку.
— И правда.
— Они же не до ночи будут, в конце концов. Эти твои занятия. Приезжай после.
— Нет уж, — категорически отмахиваюсь, хмурю брови. — Как правило, после я выжата как лимон и способна лишь доползти до общаги, чтобы там с чистой совестью издохнуть.
— Сашка надеялся, что ты приедешь.
С тяжёлым вздохом произношу:
— Не судьба... — наблюдаю, как Лёнька шарит по карманам, после что-то ищет в рюкзаке.
— Он точно расстроится. Последний раз вы с ним виделись… — он возводит глаза к потолку, пытается сделать вид, что забыл.
— Позавчера, — сразу разоблачаю замысел друга, делаю недовольную гримасу.
— Серьезно?! — наигранно удивляется друг. — Капец, так это ж целых два дня прошло?
— Второй ещё только начался.
— Ты заставляешь бедного парня целых два дня страдать без тебя…
— Чего?
— Он уж поди извелся весь.
— Ерунды не говори, — я закатываю глаза, тяжело вздыхаю.
— Позвони ему хотя бы, — друг возвращается к своему предыдущему занятию: поиску «чего-то» у себя в рюкзаке. — Или смску напиши. Он точно обрадуется.
— Ага, сказал тот, кто свои любовные проблемы уже, чёрт знает, какой месяц решить не может, — скептически фыркаю я.
Лёнька смеряет меня недружелюбным взглядом, а затем заявляет:
— Всегда было интересно ты от природы такая противная или просто притворяешься?
— Нормальная я.
— Так придёшь?
Да что б тебя! Не отстанет теперь.
— Я бы с радостью, Лёнь, — снова вздыхаю с обречённым видом, — но ты сам прекрасно знаешь, что не могу. Расписание ненормированное. Обычно мы занимаемся до тех пор, пока я окончательно не устану или пока у Владимира Николаевича не нарисуются какие-то более важные дела, чем моё обучение.