После учёбы первым делом иду в общагу. Не помешало бы сменить одежду. А то за прошедшие дни где меня только не носило. Ритки нет. В универе её тоже не видела. Забила, видать, на пары, как и планировала с самого начала наших поисков Лёньки-раздолбая. Я же отсидела все и даже на дополнительные сходила, хоть и пробыла там не долго. Владимир Николаевич уже через полчаса заметил, что со мной что-то не так. Ага, всю ночь шарахалась невесть где, потом полутра сидела, тупила в одну точку, пока в голове разворачивалась очередная кровавая резня уже размером со вселенную. А затем на пары попёрлась, думая, видимо, что я Чудо-женщина, блин. Всё смогю, всех победю!
Мозгов-то нет. И это уже диагноз по ходу.
Сослалась на весеннюю простуду. В итоге после полутора часов занятий Владимир Николаевич сжалился и таки отпустил меня домой.
Быстро скидываю водолазку, джинсы, носки. Беру в охапку и закидываю всё в корзину с грязным бельём. Стирать потом буду. Секунду поразмыслив, снимаю и нижнее бельё, оставаясь полностью нагой. Но ненадолго. Уже через пять минут я собрана и готова. Чистый комплект белья, чёрные плотные брюки в обтяжку, моя любимая толстовка. Пока натягиваю носки, звоню Ритке.
Не берёт. И после второго звонка, и после третьего.
— Да вы, блин, сговорились, что ли? — швыряю сотовый в сумку, надеваю кроссовки, куртку, накидываю шарф, выключаю свет и вылетаю из комнаты в коридор.
Первое, что нужно сделать, — это проверить Лёньку. И, если он дома, пусть молится, чтобы не добила!
* * * *
Захожу в квартиру друга. Темно. По ходу свинтил опять. Вот кто из всех нас по-настоящему бессмертный.
Молодец дружище! Просто вышак!
Щёлкаю выключателем, под потолком загорается свет. Скидываю кроссовки, прохожу в комнату, затем в кухню, попутно тоже включая освещение. Лёньки нигде нет.
— Заебись просто… — возвращаюсь в прихожую, нахожу мобильник. Пытаюсь дозвониться до друга. Повторяется тот же номер, что и с Риткой, а затем парень и вовсе отключат сотовый.
Злюсь.
Хотя нет…
Я просто в бешенстве!
От бессилия разбиваю пульт телевизора, потом долго матерю себя за несдержанность. Придётся покупать новый. Но как, чёрт возьми, достало всё! Что у меня за жизнь такая?! Почему всё вечно через задницу? Должно быть, уже сотый раз задаю себе этот вопрос, а ответа на него всё нет. У меня вообще последние несколько месяцев не иссякает треклятая гора вопросов, на которые я понятия не имею, где искать ответы. И она ещё к тому же растёт в геометрической прогрессии день ото дня.
Снова звонить Яну?
Вот уж на фиг. Это ни в какие ворота. Я теперь буду звонить ему всякий раз, когда этот идиот будет сбегать из дома, как долбаный подросток в пубертатный период? Ага. Ян, конечно, сказал, чтобы с любыми проблемами сразу шла к нему, но не уверена, что это было прямо-таки в буквальном смысле. А ещё… я не уверена, что он это сказал всерьёз. Поиздевался как всегда и свалил… Это, по крайней мере, больше похоже на правду.
Без сил падаю на диван.
— Достало всё… — откидываюсь на спинку, запрокидываю голову назад, накрываю глаза тыльной стороной запястья. Злость всё ещё клокочет внутри, бурлит в венах, заставляя кровь закипать вместе с ней. Усталость и желание поспать, наконец, по-человечески спрятались за углом и испуганно взирают на монстра, крушащего всё вокруг.
— Я ему не нянька… Пусть делает что хо…
Меня обрывает звук входящего звонка. Сперва думаю, что Ритка объявилась, но стоит взять сотовый, как мысли сбиваются. Вижу на дисплее имя входящего звонка: «Придурок».
Надо же, какая неожиданность. Прислушиваюсь к собственным чувствам — ни единого отклика. Возможно потому, что зла как сам чёрт. Разумнее сейчас просто не отвечать на звонок, но зная Яна…
Снова откидываю голову на спинку дивана, закрываю запястьем глаза:
— Да, Ян Валерьевич.
— Как официально, — хмыкает парень на той стороне телефонной линии. — С каких пор мы снова на «вы»?
А хрен его знает с «каких»!
Вдыхаю поглубже, пытаясь успокоиться, затем на выдохе произношу:
— Ни с каких… Просто.
На кой он звонит?
Ян выдерживает короткую паузу.
— Что-то случилось?
О, эта странная участливость в его голосе… кажется странной. Однако в данный отрезок времени мне просто плевать. Плевать на Яна и его вечные непонятные для меня игры. Плевать на какие-либо подвохи, ловушки. Плевать на любые действия, что он может предпринять в любую секунду. Прямо сейчас! Мне даже наплевать, что за прошедшие недели, с той ночи у общаги… он впервые позвонил мне сам. Мне просто всё равно. Я просто хочу, чтобы друг вернулся домой. Просто хочу, чтобы перестал пить и вести себя как законченный долбодятел! Просто хочу, чтобы он поделился со мной своими переживаниями, своей болью. Ведь он не один. Я тот самый человек, что готов выслушать от него любую тираду, истерику! И наплевать, что он парень. Для меня он в первую очередь человек. Человек, который так же, как и все вокруг, способен грустить, страдать, саморазрушаться.
Но сперва… Я его убью.
— Алён… Чего молчишь?
— Можно и так сказать, — тяжело вздыхаю. Велико желание снова вернуться к чёртовой пагубной привычке курить одну за одной, но я сдерживаюсь. Это дерьмо всё равно ничем не поможет. Только хуже сделает.
— Снова твой Лёнька, — проницательно заключает Ян.
Зачем он позвонил? После вчерашнего можно было просто забить на всё это и не париться…
— Он самый, чтоб его…
— Всё ещё пьёт?
Да какого лешего?! Зачем все эти вопросы? И почему эта грёбаная участливость в голосе парня внезапно воспринимается мной как норма? Мне начинает казаться, что это норма. Что так действительно может быть. Что Ян…
Нет!
Такие люди, с настолько устоявшимися и укоренившимися принципами и взглядами на мир, так просто не меняются. Снова что-то…
— Какая ты сегодня молчаливая, — усмешка.
— А тебе не всё ли равно? — раздражение вмиг вылезает наружу, обнажая когти и клыки.
— И раздражённая…
Скидываю руку с лица, сажусь прямо.
— Да? Серьёзно?! — повышаю голос. — Ну уж простите, Ян Валерьевич! Какая есть. И тебя никто не заставляет разговаривать с этой слишком молчаливой и раздражённой девкой. На хрен ты звонишь?! — мне бы заткнуться, но поздно… прорвало. — У тебя дел других нет? Или снова решил поиграться? Скучно стало?! Так найди себе какую-нибудь покладистую шкуру да развлекись как следует! — резко затыкаюсь, когда понимаю, что на той стороне телефонной линии стало как-то уж слишком тихо.
Теперь очередь парня молчать. Однако его молчание значит и говорит куда больше, чем моё. Его с лёгкостью можно пощупать руками даже за десятки, сотни, тысячи метров, что нас разделяют. Это чёткое ощущение, что твой оппонент выходит из себя…
— Всё сказала?
О да, я прямо чувствую, как он медленно закипает. Конечно, Ян не привык к подобному дерьму. Но проснувшийся во мне самоубийца уже наметил чёткий план свершения суицида. Он с улыбкой шагает навстречу такой желанной смерти.
— Нет!
— Так, может, мне приехать? — голос всё ещё жесткий, в нём появляются опасно-ехидные нотки. Это плохо. — Не люблю обсуждать подобное по телефону.
— На фиг ты мне тут не всрался! Сиди на своей работе или езжай к Оксане, Викуле или…
— Буду через пятнадцать минут, — отрезает Ян. — И настоятельно рекомендую тебе сидеть на месте и никуда не рыпаться. Иначе обещаю, ты у меня будешь бедная… — звонок обрывается.
Убираю сотовый от уха и недоуменно моргаю дисплею и заставке на нём. Он серьёзно?! Быстро нахожу номер с известным именем, набираю, жду. Пара гудков и…
Абонент занят, перезвоните позднее…
— Вот же козлина?! — подскакиваю с дивана, хватаюсь за голову. — На кой чёрт сорвалась на него? Он же реально приедет. За ним станется… — прокручиваю в голове последние слова, брошенные парнем. — Рекомендует он. Ага… В жопу себе можешь засунуть свои рекомендации!
Выбегаю в прихожую, хватаюсь за обувь, а затем замираю. Сказал, что я буду бедная… Да я и так уже! Во всех, блин, возможных и невозможных смыслах.