— Может, ещё и до универа утром подвезёшь? — спрашиваю устало.
— Может, и подвезу… — задумчиво отвечает Ян, продолжая копаться в телефоне.
И что? Вот так просто оставить его здесь?
Да Лёнька озвереет утром, когда увидит его. Проснётся трижды злой и трижды с похмелья, не говоря уже о том, что у него и так всё тело болит… Конечно, во всём вышеперечисленном друг виноват сам, но оставлять этого демона в квартире…
Как вообще могло так получиться?! Каким грёбаным ветром и в какую дырку ему в голову занесло эту безумную мысль? И как он мог с ней согласиться, а уж тем более привести в исполнение? Ему же противно! Каждый раз, приходя в эту квартиру, ходит с таким видом, словно ему прямо под нос кучу говна наложили. А теперь? Теперь этот ненормальный собирается ночевать тут.
— Ты мне подушку и одеяло дашь? — его хриплый голос вырывает меня из размышлений. — Или предпочитаешь вместо подушки предложить себя?
Сжимаю кулаки. Молчи, Алёна. Он нарочно это делает. Специально выводит тебя…
— Если честно, то я бы выбрал второе, — Ян наконец-то отрывается от своего мобильника, переводит внимание на мою скромную персону. Однако в темноте сложно понять, что на этот раз в его глазах, на лице? Улыбки точно нет.
Отворачиваюсь, подхожу к шкафу, открываю верхнюю дверцу.
Он зол? После всего, что случилось за сегодня. А случилось просто капец как много. Слишком много для одного вечера и ночи. Хотя если бы был зол, я уже была бы трупом. Факт. Он как долбаный Супермен испепелил бы меня своим лазерным смертоносным сверхзрением. Осталась бы маленькая, ровненькая такая горстка пепла.
Достаю из шкафа уже заправленную в наволочку подушку. Ритка тут часто ночует, так что мы с Лёнькой всегда подготовлены на такие случаи. Швыряю её в парня. Довольно сильно. Тут же жалею о содеянном, потому что попала в голову. Делаю испуганное лицо, когда Ян, тихо матерясь, поднимает с пола ни в чём не повинную подушку, сминает её между локтем и торсом, переводит на меня взгляд, в котором красноречиво читается:
«Ты охренела?»
— Специально продолжаешь нарываться? — резонный вопрос.
Отворачиваюсь, копошусь в том же верхнем отделении большого вещевого шкафа. Как будто секунду назад ничего не произошло, говорю:
— Сменной одежды нет, так что спать будешь… — поворачиваюсь с одеялом в руках и испуганно вздрагиваю, — в трусах…
У него точно есть сверхспособности! Когда успел?!
Ян забирает из моих мгновенно окаменевших рук скрученное в рулон одеяло и остаётся на месте.
— Прости, демон! Я случайно… — быстро тараторю. — Не хотела попасть тебе в голову. Больше так не буду, честное пионерское! Мне правда… очень…
Он поднимает руку, закрывает мне рот прохладной ладонью.
Боги, дайте сил!
— Ш-ш, — тихо выдаёт Ян. Наклоняется ближе. — Лёньку своего разбудишь…
Хорошая попытка, Ян Валерьевич.
— Он не мой, — обхватываю его кисть, убираю ладонь от лица. Я так просто не сдамся. — К тому же его сейчас пушкой не поднимешь…
— А чей же тогда? — хмыкает парень, в очередной раз перебивая. — Носишься с ним как с золотым яйцом.
— Он мой друг и… — делаю шаг назад и с ужасом понимаю, что позади только шкаф, а слева кровать, на которой в данный момент спит мой бедный, бедный исколоченный пьяный друг. В желудке вдруг что-то скручивается и бьёт под дых. — Ян Валерьевич…
— Ян Валерьевич? Не демон?
Игнорирую вопрос и задаю свой:
— Что вы делаете?
— А что я делаю? — в какой-то степени дьявольски усмехается Князь ужаса, вновь нависая как скала. Вдавливает меня в дверцу шкафа.
Мной овладевает лёгкий приступ паники. А ещё я до сих пор держу его запястье. Хочется сбежать, когда Ян легко высвобождает руку из моих пальцев, снова касается лица.
Холод по спине.
— Зачем… ты это делаешь?
— Тебе не нравится? — на его губах загадочная полуулыбка. — И перестань называть меня по имени-отчеству… Раздражает.
— Разве тебя не называют так на работе и дома? — тщетно пытаюсь отползти от него хоть куда-нибудь. Хоть на стену, ей-богу! Но поздно… Я целиком и полностью в плену этой вездесущей тьмы, этих чёртовых глаз. Они тёмные, слишком тёмные из-за полумрака, невероятно глубокие, просто бездонные. С маленькими искорками — отблесками тусклого света телевизора.
— Называют… — легкий кивок, он вдруг расправляет одеяло, берёт его за кончики обеими руками, закидывает мне за спину, как бы укутывая. Притягивает к себе. Его лицо оказывается неожиданно близко, внутри всё подпрыгивает и сжимается на уровне атомов.
Он тихо шепчет:
— Но теперь мне больше нравится, когда ты произносишь моё имя.
Сердце сбивается с привычного ритма, замирает. На мгновение. А затем начинает колотиться с удвоенной силой, словно вот-вот остановится, словно пытается «надышаться» в последний раз… перед смертью.
— Ян Валерьевич… — спонтанно упираюсь ладонями ему в грудь. Она тёплая, равномерно двигается от спокойного дыхания своего владельца. Пытаюсь оттолкнуть. Боги, да что же это? Руки как будто не слушаются, вообще всё тело, всё моё естество отказывается слушать глас рассудка. Эмоции уже давно поймали и скрутили его титановыми цепями. Замуровали в глухом подземном бункере, открыть который возможно лишь снаружи. Это нешуточное противостояние. Бой не на жизнь, а на смерть! А я словно втиснутая между молотом и наковальней, схожу с ума. Не знаю, чью сторону принять.
— Придушу… — беззлобно шипит Ян, сильнее стискивая одеяло и тем самым плотнее прижимая меня к себе. Его губы едва касаются кончика моего носа, затем моих губ. Я чувствую его горячее дыхание, такой знакомый запах кофе и сигарет. Запах его туалетной воды с лёгкой примесью пота и его собственного запаха. Голова идёт кругом от этой смеси, как от высокоградусного алкогольного коктейля.
Я проиграла…
Колени подгибаются. Мне нравится то, как он пахнет. Чёрт возьми, с каких пор мне нравится то, как он пахнет?! Пальцы самопроизвольно находят воротник его рубашки, вцепляются в него мёртвой хваткой. Мгновение… его губы уже сминают мои. Аккуратно, ненавязчиво, но со знанием дела. Совершенно никуда не торопясь. Иногда его язык чуть касается моих губ, словно хочет проникнуть внутрь, но каждый раз его что-то останавливает. Это не похоже на то, что было раньше. До этого. Словно…
— Ян… — выдыхаю ему в рот.
— Да, малышка? Тебе нравится? Скажи…
Пальцы парня всё так же крепко сжимают одеяло. Он даже не пытается перейти к чему-то более… откровенному. Более интимному. Лишь всё сильнее прижимает к себе, отчего кисти и локти соприкасаются с его грудью уже вплотную. Он сильный, жаркий. От него действительно можно сойти сума. Пальцы, словно клещи, сминают воротник рубашки. Тянут вниз. Сильнее. Ближе. Ещё ближе. Мне кажется, ещё немного и ткань не выдержит. Мелькает мысль… Нет, желание обнять его. Крепче, теснее прижаться к нему, зарыться пальцами в светлые волосы. Поцеловать. Откровеннее, жарче. Впиться губами в его и целоваться до тех пор, пока не начну задыхаться. До тех пор, пока мозг не даст панический сигнал о долгом отсутствии кислорода…
— Да. Вот так… Так уже лучше, — он вдруг усмехается. — Так мне нравится гораздо больше.
Интонация его голоса. Откровенная издёвка. Словно холодной водой из ведра окатили.
Что за…?
Когда я уже решаюсь оттолкнуть его, парень отстраняется сам. Отпускает один конец одеяла, оно спадает с моих плеч, забирая с собой тепло. Ян возвращается обратно к дивану. Стою словно дерьмом облитая. Тупо смотрю на его тёмный силуэт, освещаемый лишь включённым телевизором. На его широкую спину.
Ян кидает подушку в один конец дивана, одеяло поперёк. Расстёгивает рубашку, снимает, бросает на спинку, словно шкаф ещё не изобрели. После, наверное, почувствовав мой пристальный взгляд, оборачивается. На его лице появляется какая-то странная недобрая улыбка. От неё веет холодом, и вдруг не по себе.
— Хочешь лечь со мной? Передумала? — парень протягивает руку, и этот странно-насмешливый жест, наконец, приводит в чувства. Окончательно возвращает к реальности. Да. Передо мной сейчас именно тот моральный урод, который превратил мою жизнь в сущий кошмар. Который издевался и унижал. Бесконечно долго…