Подозрительно…
Пока готовлю привычный кофе для многоуважаемого Яна Валерьевича, сдержанно отвечаю на все вопросы повара. Ну, почти все. Вспомнив про утреннюю бабулю, которую издали видала во дворе, сама не замечаю как начинаю врать на ходу. Плету что-то про свою приболевшую бабушку, да простят меня высшие силы, и еще сверху. Вообще я действительно слишком много вру в последнее время. Надо как-то исправляться. Жерар, конечно, мне не поверил, но больше вопросов задавать не стал, только лишь как-то странно смотрел на меня до тех пор, пока я не ушла с кухни.
Поднимаюсь на второй этаж и иду в спальню Яна. Интересно, он уже проснулся? Ответ не заставил себя долго ждать. Войдя в комнату, я обнаружила своего «хозяина» до сих пор лежащим в постели. На животе в обнимку с подушкой и закутанным в ворохе то ли одеял, то ли простыней. Не понятно. С обнаженной по пояс спиной. Остальная часть его тела была закрыта теми же простынями. Останавливаюсь, качаю головой и укоризненно издаю тихое, но продолжительное цоканье. Ай-яй-яй, как не стыдно. И этот человек разносил меня за то, что я постоянно просыпала, утверждая, что в этом доме все равно встают. Сейчас бы вылить ему на голову этот кофе. Он как раз горяченький. Но умом-то я понимаю, что после такой выходки место на кладбище мне заказано.
Ставлю поднос с кофе на тумбочку у кровати, вытягиваю заговорщическую улыбку и, даже не пытаясь понизить децибелы голоса, говорю:
— С добрым утром, Ян Валерьевич.
Парень резко поворачивается, приподнимает голову, пытаясь рассмотреть того, кто посмел его разбудить, роняет ее обратно на подушку. Затем разворачивается на бок и трет глаза тыльной стороной ладони. Фигура у него, конечно… как у фото модели. Широкие плечи, узкая талия, подтянутый живот. Он точно качается, но не это главное… Блин. То, что сейчас перед моими глазами просто неописуемое зрелище. И дело вовсе не в фигуре. Сонный и растрепанный Ян — это нечто. Он кажется таким необычным, таким незащищенным, таким… милым. Да-да! Чёрт возьми. Он чертовски мил в этом неухоженном утреннем амплуа. А ещё, кажется, у него похмелье, потому что он переворачивается на спину, морщится, и с легкой хрипотцой говорит:
— Принеси мне воды.
Вот хамло! А где «и тебе доброе»? Хотя бы. Нет. Нифига он не милый.
— Может аспиринчику? — еле сдерживаюсь, чтобы не потереть злорадно ручки. Хорошо, что он не видит моей широкой улыбки.
— Нет. Не надо, — Ян кладет руку на лицо, пытаясь закрыть глаза от света. — Просто воды.
Цианистого калия тебе, сволочь! И ничего другого.
— Как скажете ваше превосходительство, — с деланным почтением говорю я и отвешиваю поклон. А когда распрямляюсь, тут же вздрагиваю, делаю испуганное лицо и пулей вылетаю из комнаты, потому что парень уже открыл глаз и все увидел.
Будем надеяться, что эта выходка не аукнется мне сегодня. Это же Ян. Что бы он там не обещал, но от него можно ждать чего угодно. А тем более, когда я сама его провоцирую.
Быстро залетаю на кухню, наливаю стакан воды и так же быстро улетаю. Не удивлюсь, если после моего забега по кухне, коридорам и холлу еще пару секунд гуляли сквозняки. Возвращаюсь в комнату. Ян все так же лежит в постели. Время уже почти восемь, а он, похоже, и не думает подниматься. Отдаю ему стакан с водой и делаю два быстрых шага назад. Парень садится на кровати и жадно выпивает все содержимое. Затем отставляет стакан на тумбу, и некоторое время рассматривает меня, словно впервые увидел.
— Ты в форме, — отмечает он со странной полуулыбкой. — Молодец.
Похвала от Яна? Ужас какой…
— Что-нибудь еще? — интересуюсь я и тут же настораживаюсь. Чего это он внезапно сделался таким довольным?
— А где же «ваше превосходительство» и поклон? — ну вот, уже аукнулось. Его улыбка становиться шире. Но я не теряюсь. Поиграть хочешь? Хорошо-о.
— Что-нибудь еще ваше превосходительство? — и кланяюсь, знаете, как в русском народном хору с ручкой наотмашь. Если бы у меня на голове был кокошник, он бы точно свалился.
Внезапно Ян смеется. А я распрямляюсь и на мгновение теряю дар речи. На его лице очень искренняя улыбка, которую он тут же спешит прикрыть рукой. Упирается локтем, в согнутое колено.
— Знаешь, тебе нужно было учиться на шута, а не на журналиста. Ты просто прирожденный клоун.
Ну спасибо на добром слове. Сама не замечаю, как делаю обиженный вид.
— Ладно, — он поднимается с кровати, потягивается, а я против воли откровенно рассматриваю его идеальное тело. Черт. Какие же у него широкие плечи… крепкие руки… — Сегодня меня не будет весь день, — ага, весь день. И бицепсы… — Так что можешь просто прибрать в моей комнате и кабинете, а потом валить домой. Слышишь?!
— М? — вздрагиваю, тут же поднимаю взгляд. Ян, проследив за тем, куда я смотрела, опускает глаза на свой торс, затем лукаво из-подо лба смотрит на меня и вдруг ухмыляется.
Чёрт…
Тысяча чертей!
Он всё видел! Теперь подумает невесть что.
— Ты всё поняла? — уточняет парень.
— Да, — активно киваю. — Все поняла. Прибрать в вашей спальне и кабинете, а затем валить домой.
— Умница, лягушка, а теперь освободи мою комнату. Я хочу принять душ… — но почему-то он не торопиться уходить.
Душ? Против воли в голове рисуется картинка: Ян… в душе… обнаженный. По телу пробегаю мурашки, и я совершенно точно становлюсь пунцовой.
— И-или ты хочешь составить мне компанию? — чуть помедлив, с ехидством мурлычет мой «хозяин».
Э-э-э…
Озадачена.
— Нет! Спасибо, — мгновенно нахожусь, краснею еще сильнее. — Я, пожалуй, пойду.
Пулей вылетаю из спальни и несусь по коридору, мотая головой и пытаясь выкинуть из этой бесполезной штуки непристойные мыслишки. Щеки горят огнем.
А вот это уже нифига не смешно! Да что со мной происходит? Нет! Этого просто не может быть. Не может мне нравиться такой придурок как Ян. Ну не может!
* * * *
Последующие пол дня, как и было сказано ранее, Ян дома не появлялся. Что касается остальной половины, то я понятия не имею, ибо уже после обеда свинтила домой. Конечно, предварительно покончив с порученной мне работой. До самого вечера, мой «работодатель» меня не беспокоил. И хоть я и ждала весь вечер, что он позвонит, или чего доброго припрется самолично, парень таки сдержал свое слово. Кажется, говоря о полной свободе, он все-таки был абсолютно серьезен. Но это ведь только первый день. Посмотрим, как будут развиваться события дальше…
Остаток дня посвящаю занятию, за которое не бралась уже очень долгое время — пишу. Идей и начатых работ накопилось вагон, а времени на них все никак не было. Да еще если вспомнить все, что произошло за последний месяц с лишним. О каком вообще творчестве может идти речь… И я была бесконечно рада, когда поняла, что мой вредно устроенный мозг серьезно настроен на то, чтобы довести себя до изнеможения плодотворной работой и генерированием свежих набросков.
То, что писательство стало для меня, в некотором роде, смыслом жизни я уже давно поняла. И, наверное, ничто не приносило мне столько удовольствия, как многочасовое набирание на компьютере текста льющегося из головы.
* * * *
Когда, наконец, решила сделать передышку и выпить чаю с бутербродами, снова попытала счастье в том, чтобы достучаться до Лёньки. Позвонила четыре раза. Все впустую, словно владелец мобильного давным-давно забыл, что существует такое чудесное изобретение человечества как сотовый телефон.
Настроение резко портится на весь последующий вечер.
Часть 23 — Возвращение
7 января
Быстро собравшись, выхожу из квартиры запираю дверь на ключ и семеню к лифту. В грязной, зашарпанной и изрисованной маркерами кабинке пересчитываю мелочь, сразу откладывая нужную сумму на проезд в маршрутке. Жутко хочется спать, а потому я без стеснения и капли манер раскрываю рот в глубоком зевке.